Садчиков, как самый двужильный, двигался впереди, оторвавшись от группы метров на пятнадцать – олицетворяя своей видавшей виды персоной боевое охранение и передовой дозор одновременно. Иногда я его терял из виду в чаще. Но тут увидел впереди его спину – он не бежал и не шел, он стоял, сторожко пригнувшись, держа автомат на изготовку, и это было неспроста. Я махнул своим, чтобы остановились, а сам тихонечко добрался до Садчикова. Он покосился на меня и сказал негромко:
– Вот она, поляна, старлей. Только там тело. И еще какая-то херня… Вон, правее…
Первым делом я повернулся к своим. Здесь и говорить ничего не требовалось. Условленных знаков у нас имелось немало, и все их знали назубок. Подал знак – и Бережной с Галимовым бегом обошли поляну с двух сторон, чтобы изучить обстановку справа-слева, да и впереди. Сам я вынул бинокль – расстояние небольшое, но оптика есть оптика, особенно «Карл Цейсс»…
Тело у меня особого интереса не вызвало – для военных будней зрелище, прямо скажем, привычное. Женщина в странноватой одежде, сразу видно, что мертвая – глаза широко открыты, неподвижные, дыхания не фиксируется, неподвижность полная, по лицу ползают какие-то жучки… Гораздо интереснее показалось то, что наблюдалось метрах в трех правее, – если смотреть с моей позиции, для трупа, соответственно, левее. Примерно на высоте двух метров часть леса выжгло, но как-то странно: на пространстве, ограниченном правильной полусферой примерно метров десяти радиусом. Внутри этой полусферы сожгло все: стволы, сучья, ветки. Границы полусферы выделены четко: стволы, сучья и ветки, те, что ее очерчивали, черные, подвергшиеся воздействию высокой температуры, но гарью не пахнет, и пожара нет. Совершенно непонятно, что могло оставить такой след. Никак не похоже на дело рук человеческих либо на след падавшего самолета. Нам однажды, совсем недавно, пришлось искать в лесу, в нашем тылу, сбитый немецкий самолет – очень он начальство интересовал по некоторым причинам. Он прорубил, падая, длинный след, по которому, собственно, место падения и нашли, но там была совсем другая картина: верхушки сбриты по наклонной линии, и никаких следов огня.
Нужно было, конечно, осмотреть все детально. Вернулись Бережной с Галимовым, доложили, что в окрестностях ни единого живого существа: ни человека, ни представителей лесной фауны. Я сказал, что можно сесть и отдохнуть, а сам пошел на поляну. Вблизи окончательно убедился, что это именно правильная полусфера. Занялся телом – без малейших эмоций. Осматривать и обыскивать мертвых мне приходилось уже не раз. Ну, а разведчик должен уметь делать наблюдения и проводить осмотр быстро. Ничего нового, в общем. Иногда то, что осталось от человека, выглядит так, что целехонькое, неповрежденное тело – прямо-таки благодать божья… Результаты моего осмотра, которые я сейчас подробно опишу, были сделаны за каких-то две-три минуты. Чтобы рассказать, понадобится гораздо больше времени.
Итак. Еще не закоченела, но уже застыла. Смерть, я бы сказал, произошла в течение ближайшего часа. Точнее я не мог определить, не будучи врачом, к тому же посмертное окоченение, меня учили, частенько происходит для каждого индивидуально. Причина смерти совершенно непонятна: ни ранений, ни видимых травм, кости конечностей не повреждены. Белая женщина, европейка, хотя национальность, конечно, определить невозможно. Красивая, молодая, не старше тридцати, волосы светлые, примерно до плеч, никакой прически, просто аккуратно подстрижены, с челкой. Глаза серые. Очень красивая девушка… была. Никаких украшений, мочки ушей не проколоты, косметики незаметно (или, как мне теперь думается, косметика была совершеннее, что ли, тогдашней). Губы, безусловно, накрашены – странный, светло-сиреневый цвет, но помада опять-таки совершеннее тогдашней. Я без всякой брезгливости послюнил палец, потер губы – остался след. Да, помада.
Одежда больше всего похожа на тогдашние спортивные костюмы: светло-серый свитерок под горло, с высоким воротником, того же цвета шаровары – но не такие мешковатые, как в наше время, хотя и не облегающие. Нечто среднее. Короткие, до середины икры, сапожки на низком каблуке. И одежда, и обувь на ощупь странноватые, не похожие на обычную материю, на трикотаж, тем более на вязаные. Теперь я не сомневаюсь, что это была какая-то синтетика, но тогда мы этого слова и в фантастике не читали. Слева, над грудью, три красных диска один другого меньше, величиной с монетки. Непонятно – и до сих пор непонятно – эмблема это или попросту марка производителя.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу