Энн Райс - Невеста дьявола

Майкл нанес еще один удар левой, направленный Лэшеру в грудь, и услышал хруст костей.

— Так тебе нравится это, злобная тварь? Умри, сукин сын! — Майкл плюнул в него и еще раз ударил левой, так как правая была по-прежнему вывернута у него за спиной. Изо рта чудовища полилась струйка крови. — Да! Теперь у тебя есть плоть… так пусть она умрет!

— Я теряю с тобой терпение! — взвыл Лэшер, злобно оглядывая свитер, заляпанный кровью из разбитой губы. — Посмотри, что ты наделал в своем праведном гневе, строгий папаша! — Он толкнул Майкла вперед, стараясь сбить с ног, не ослабляя железной хватки.

— Тебе нравится? — кричал Майкл. — Тебе нравится, когда у тебя течет кровь? — гремел он. — Кровь моего ребенка, моя кровь! — Не в силах освободить правое запястье, он вцепился левой рукой в горло врага, пережав ему трахею, и ударил коленом в пах. — О, она обо всем позаботилась, когда делала тебя, — трубопровод в порядке!

На секунду перед его глазами мелькнула Роуан, но на этот раз ее сбила с ног эта тварь, когда отпустила наконец Майкла. Роуан упала на балюстраду.

Тварь голосила от боли, закатывала голубые глаза. Не успела Роуан подняться, как Лэшер снова бросился в атаку, втянув голову в плечи:

— Вот как ты меня учишь, отец. Что ж, наука хорошая! — Слова утонули в рычании, когда он бросился на Майкла и головой нанес тому удар в грудь. Майкл полетел в бассейн.

Раздался оглушительный крик Роуан, гораздо громче и пронзительнее, чем сирена сигнализации.

Майкл упал в ледяную воду. Он опускался все ниже и ниже, на самое дно, глядя на блестевшую над ним голубую поверхность. Дыхание перехватило от шока, вызванного холодом. Неподвижный, не в состоянии шевельнуть рукой, он почувствовал, как его тело коснулось дна.

Тогда в отчаянной судороге он попытался вынырнуть, но намокшая одежда тянула его вниз, словно за нее хватались чьи-то руки. А когда его голова прорвала поверхность воды и оказалась в слепящем свете, он почувствовал еще один мощный удар и вновь ушел под воду, откуда ему уже было не вынырнуть — он мог лишь размахивать руками, тщетно цепляясь за тварь, которая удерживала его голову, и глотать хлынувшую в горло ледяную воду.

И опять это случилось, опять он тонет, и опять эта холодная, холодная вода. Нет, только не это, только не это… Он попробовал закрыть рот, но грудь разрывалась от невыносимой боли, и вода лилась в легкие. Руки больше ничего не могли нащупать над головой, он уже не различал цвета, не видел свет — он вообще потерял все ощущения. На секунду перед глазами снова возник Тихий океан, бесконечный и серый, и тусклые огни на побережье, которые исчезали за вздымавшимися волнами.

Внезапно его тело расслабилось, он перестал отчаянно бороться: не дышал, не пытался всплыть, ни за кого не цеплялся…

Собственное тело больше ему не принадлежит. Его охватывает знакомое чувство легкости и наивысшей свободы. Только сейчас он не поднимается вверх, не парит в пространстве, как когда-то давно, уносясь в свинцовое небо, к облакам, откуда видна земля с ее миллионами крошечных живых существ…

На этот раз он оказывается в бесконечном туннеле, который его засасывает в душную темноту. В полной тишине Майкл безвольно куда-то погружается, испытывая лишь смутное удивление.

Наконец вокруг него вспыхивает яркий красный свет. Знакомое место. И барабаны, да, он слышит барабаны… Знакомая барабанная дробь, звучавшая во время парада Марди-Гра, когда под конец утомительной ночи маршировали барабанщики, и отблески пламени — не что иное, как свет факелов под скрюченными ветвями дубов… А его страх — все тот же, что и в детстве… Все вернулось, все, чего он боялся, сейчас происходит. Это не просто обрывок сна, не видение, возникшее в момент прикосновения к ночной рубашке Дейрдре… Все вокруг него происходит сейчас…

Он падает на земную твердь в клубах пара, а когда пытается встать, то видит, что дубовые ветви проросли сквозь потолок гостиной, обвивая люстры спутанными зелеными побегами и окаймляя высокие зеркала. Дом на Первой улице. В темноте извиваются бесчисленные силуэты. Он шагает прямо по ним! В тени и в отблесках пламени извиваются и прелюбодействуют серые обнаженные тела, лиц не видно из-за клубов дыма. Но он знает, кто эти люди. Чья-то юбка из тафты скользнула по его руке. Он спотыкается и пытается удержать равновесие, но рука просто проходит сквозь горящий камень, а ступни погружаются в дымящуюся мерзость.

К нему приближаются монахини, выстроившиеся кружком Высокие фигуры, одетые в черное, с белыми жесткими апостольниками — монахини, чьи имена и лица он знает с детства Позвякивая четками и гулко вышагивая по сосновому полу, они подходят и смыкают круг. Вперед выходит Стелла с горящими глазами и завитыми, напомаженными волосами. Она неожиданно тянет его к себе.