Вадим Волобуев - Благую весть принёс я вам

- Плевать на обычай. Бейте без оглядки. Я за всё в ответе.

И начали бить. Да так, что всадники валились один за другим. Пришельцы отстреливались, но в лихорадке боя не могли как следует прицелиться. Вилакази что-то кричал им, махая металлической штуковиной, потом сунул её в твёрдый кожаный чехол на поясе и, вытащив нож, ринулся в гущу рукопашной.

Лучина только этого и ждал. Выхватив из-за пояса топор, он прыгнул с вала на завязшего в скопище тел начальника пришельцев и с размаху ударил его топором по голове. Лезвие скользнуло, порвав меховой колпак, и обнажило ровный железный шлем, гладко обтекавший голову. Топор, дзинькнув, вывернулся в руках Лучины, и помощник вождя, не удержавшись, рухнул под ноги коню. Жёлтые мослы копыт взбивали снег перед его носом, над головой звякали стремена. Тела сражавшихся то и дело валились на него, вдавливали в землю, он скидывал их с себя, ругаясь сквозь зубы.

Вдруг до его слуха донёсся глухой рокот - необоримый и мощный, словно все демоны нижнего мира вдруг пустились в пляс. Лучина оторопел на мгновение, а потом заорал:

- В стороны! В стороны, прах вас побери!

Ужас придал ему сил. Скинув с себя очередного мертвеца, он вмазал какому-то пришельцу локтем по чёрной роже, поднялся и, расшвыривая своих, начал пробивать себе путь. Очумевшие, разгоряченные лесовики оловянными глазами смотрели на него, а он хватал их за меховики и орал:

- Обернись, дурак! Беги отсюда!

Воины оборачивались, и, изрыгнув ругательство, кидались прочь. А с бугра, увенчанного руинами древних, потекли во все стороны огненные реки, точно кровь из огромного нарыва. Реки эти делились на ручейки, вновь сливались, подминали под себя жилища и с грохотом неслись к месту боя.

Головня тоже заорал, сложив ладони в виде трубы:

- В стороны! Уходите оттуда!

Таёжники, услыхав его, прыснули во все стороны, как стая вспугнутых куропаток. Запинаясь о тела товарищей, роняя оружие, они побежали кто куда. А пришельцы, узрев несущийся на них поток, толкаясь и вопя, ринулись прочь из становища.

- Ай молодца, старик! - вскричал Головня. - Не подкачал, сделал своё дело!

Мимо него, мыча от страха, половодьем неслась скотина с пылающими в рогах связками сена и валежника. Несколько коров кувырнулось в воронки от взрывов, придавив там копошившихся раненых, остальные заметались перед развороченным частоколом, втаптывая в слякотную жижу всех, кто не успел отскочить. Вилакази, пытавшийся остановить бегство своих воинов, рухнул под копыта обезумевших коров, сброшенный взбрыкнувшим конём.

Ошалевшие от пережитого таёжники, тяжело дыша и вытирая кровь с лиц, наблюдали, как скотина, смяв толчею пришельцев, ломилась в ощеренные пробоины. Становище начало затягивать дымом. Шкурницы вспыхивали одна за другой.

- Братцы, спасайте жён и ребятню! - крикнул кто-то из воинов.

И бойцы, расталкивая бестолково сгрудившихся у частокола коров, ринулись на другой конец становища. Головня поднял глаза, увидел Лучину. Тот стоял, опершись левой ладонью о зубец тына, бросал взоры по ту сторону стены. Ни радости не было на его лице, ни печали, одна лишь безмерная усталость.

- Ну что? - крикнул Головня, нарочито усмехнувшись. - Пойдём ловить Огонька?

Со стороны бугра, хлеща плёткой по мятущейся скотине, спускался Хворост. Лоб и щёки его серели от дыма.

Огонька ловить не стали - сначала пришлось загонять обратно в хлев разбежавшихся коров и тушить пожары. Затем Головня решил дать отдых бойцам: нападать на вражеский стан среди бела дня казалось ему безумием - пришельцы, хоть обескровленные и потерявшие предводителя, всё ещё выглядели грозной силой.

- Дождёмся ночи, а там и ударим вместе с парнями Ожога, - сказал он помощникам.

Одолженный Чадником писарь бойко докладывал вождю, водя заиндевевшим чернильным пальцем по испещрённому чёрными закорючками листу мелованной телячьей кожи:

- Трудно вести подсчёт, господин. Все бродят туда-сюда, порядка нет. Из полусотни лучников налицо пятнадцать... это - которых встретил... из сорока бросателей камней - не менее двадцати. А сколько всего, лишь Наука ведает. Ежели прикажешь бойцам построиться, скажу точную цифру.

- Не надо, - с безразличием махнул рукой Головня.

Он и так видел, что от его войска осталась едва половина.

Хворост подступил с осторожным советом:

- Может, отпустить сволочей подобру-поздорову, великий вождь? К чему зазря людей класть? Победа уже за тобой.

Головня цедил в ответ: