Виктор Точинов - Сказки летучего мыша

Потом мелькание прекратилось, и открылась бездонная чернота, и Алекс падал туда очень долго.

Наверное, от удара она потеряла сознание. По крайней мере, в ходе событий образовался провал: только что Женька чувствует необычайную легкость во всем теле и видит несущуюся на нее поверхность болота — и вот уже холодная жижа лезет ей в рот и нос.

Она забилась, разбрасывая по сторонам тяжелые торфяные брызги. С трудом выпрастала из вязкого плена одну руку. Ухватиться не за что… Плавала Женька плохо, но в трясине и самому искусному пловцу не помогли бы его умения.

Женька вывернула шею, пытаясь сзади углядеть хоть что-то, способное принести спасение — кустик, болотную кочку… От резкого движения ушла в топь еще глубже, жижа опять полезла в рот, но — о, чудо! — рядом оказался их пенопластовый плотик!

Рядом — но Женьке не хватило считанных сантиметров, чтобы зацепиться за край. Она отчаянно работала руками, ногами, всем телом, пытаясь выиграть эти сантиметры. Тщетно… Рука бессильно упала на чавкнувшую поверхность. Медленно погружающиеся пальцы коснулись чего-то твердого.

Палочкой-выручалочкой оказался обломок одной из досок, которыми Борюсик соединил два пенопластовых листа. Женька этого не знала, но вцепилась в доску, не почувствовав боли от вонзившегося в ладонь гвоздя. Потянула, подтащила не то себя к плотику, не то плотик к себе, схватилась уже двумя руками…

Трясина отпускала несостоявшуюся жертву медленно и неохотно — но в конце концов отпустила. Женька бессильно вытянулась на плотике. Коричневые струйки стекали с намокшей одежды, расползались по пенопласту.

А остальные? Борюсик? Алька? — пришла вдруг мысль. Радость от собственного спасения мгновенно улетучилась. Женька начала было приподниматься — оглядеться, позвать ребят — и тут плотик резко качнулся. Она обернулась и увидела перемазанные пальцы, соскользнувшие с дальнего края плота. Потом рука снова появилась и снова схватилась за пенопласт — пальцы глубоко вдавились в мягкую крошащуюся поверхность.

Женька аккуратно, чтобы не нарушить шаткое равновесие, проползла к тому краю — протянуть руку, помочь — и встретилась взглядом с Гномом.

Она завизжала, изо всех сила ударила кулаком по его запястью, и делала что-то еще — потом Женька не могла вспомнить, что именно, да и не старалась — отдирала ли его пальцы по одному, или попросту запустила в них зубы, или…

Рука Гнома исчезла, но Женька била и била по краю плотика. И визжала. Истошно визжала.

Замолкла она, когда пузыри перестали медленно протискиваться сквозь ил в том месте, где топь сомкнулась над Андреем Гносеевым.

— Борька! Альзира! — крикнула она спустя минуту, или спустя долгие часы — время остановилось и солнце навеки повисло в зените.

Она кричала. Ответа не было.

Кравцов почти не обратил внимания на голову Алекса, покатившуюся куда-то в темноту. И не удивился, что обезглавленное тело продолжает стоять на ногах.

Потому что именно в этот момент из Аделины словно выдернули внутренний стержень. Или словно невидимый кукловод вынул руку из не нужной больше куклы-перчатки. Девушка оплыла на камень — Кравцов, метнувшийся было к автомату, едва успел ее подхватить.

С другой стороны подбежал Даня, потряс сестру за плечо.

— Адка!? Ты как?! Что за… Да очнись ты!! Адка…

— Бесполезно… — сказал Кравцов после пары минут, наполненных бесплодными усилиями.

Сердце Аделины билось — редко-редко. Она дышала — еще реже. Никаких иных признаков жизни не подавала…

— Зачем он в нее влез? — сказал Даня, бережно опустив сестру на камень. — Чтобы мы гранаты не кинули? Так вот же они лежат — бери да кидай…

«Или чтобы обезглавить Алекса Шляпникова», — подумал Кравцов. Но спросил о другом:

— А где, собственно, твой друг?

Даня поднялся на ноги. Луч его фонаря заметался по сторонам.

— Васька-а-а-а!

Ответило лишь эхо. Пещерник исчез.

— Возвращается, — прислушался Даня. — Не утерпел, исследовать полез… Одно слово — Пещерник.

Он ошибся. Из туннеля в пещеру вышел не Васёк — подполковник Мельничук и его спецназовцы.

— Что с Чагиным? — тут же спросил писатель.

— Не пройти. Что-то вроде бронестекла поперек пути, не разбить, не прострелить… А за стеклом — исторический ужастик с эсэсовцами.

Мельничук начал было описывать увиденное ими ритуальное убийство парня и девушки, но осекся — заметил безголовое тело Алекса и распростертую на камне Аду.