Виктор Точинов - Графские развалины

Кравцов заинтересовался. Это уже не десятый пересказ, где основу трудно отличить от фантастических наслоений.

— И как выбрались? Так до рассвета и кружили?

Она ответила ещё более неуверенно:

— Нет… Я от девчонок слышала, что если парень с девушкой… ну, с действительно девушкой, то можно… А мы ещё… И раньше я… В общем, первый раз мы — там .

— Помогло?

— Не знаю. Плохо помню, как потом шли… Но дома оказались задолго до рассвета, потому что…

Вернулся Козырь, и она на полуслове сменила тему, заговорив громче:

— Ты ведь еще фотографий наших не видел! Никаких, с самой свадьбы! Ермаков, доставай… А вы, господин писатель, пожалуйте сюда, на диван…

Кравцову — впервые за вечер — послышались в её голосе легкие нотки фальши. А может, ему просто хотелось их услышать.

Тёмный сад у дома Ермаковых слабо освещали три источника: луна в небе, горящий в отдалении у дороги фонарь и окно, за которым друзья детства отмечали встречу. Каждое дерево и каждый куст в результате отбрасывали по три тени разом — сад тонул в их переплетении. Некоторые тени медленно двигались — порождавшая их луна ползла по небу.

Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что одна из теней — большая, бездонно-черная — движется иначе, чем другие. Но два человека, сидевшие на неосвещенной веранде (в темноте светились лишь огоньки их сигарет), к числу таковых — очень внимательных — наблюдателей не относились. И не замечали ничего.

Может, оно и к лучшему. Потому что — опять же внимательный наблюдатель — мог приблизиться почти вплотную к подозрительной тени и успеть разглядеть, что это человек, затянутый в обтягивающий черный комбинезон. Но скорее всего, никто и ничего толком разглядеть бы не успел, умерев секундой раньше, — а трупы ни внимательностью, ни наблюдательностью не отличаются.

А так охранники сидели на веранде и медленно, растягивая удовольствие, допивали вино. Тихонько разговаривали. Вообще-то полагалось бодрствовать одному из них, а второму спать вполглаза, не раздеваясь, с оружием наготове… Но тут уж сам принципал, проставивший угощение, был виноват в нарушении инструкции.

Тень — та самая, большая и опасная — продолжала бесшумное и почти незаметное глазу движение. И спустя какое-то время расположилась напротив крылечка веранды. Чтобы оказаться рядом с беспечными охранниками, тени требовалось две секунды. Чтобы убить обоих — еще одна. Но тень застыла неподвижно.

Непогашенный окурок прочертил ночь трассирующей пулей и упал к ногам человека в черном комбинезоне. Ступени крыльца заскрипели под грузными шагами. Один из охранников вышел в сад, остановился, постоял, всматриваясь в темноту. Человек в чёрном мог снести ему голову, не сходя с места, — полоска воронёной, не дающей отблеска стали в его руке как раз дотянулась бы до горла. Но человек стоял молча и неподвижно.

Охранник прошагал обратно. Не присаживаясь, потоптался на веранде, договариваясь с напарником о времени смены. Потом ушёл в дом. Второй остался на вахте.

Человек в саду казался высеченной из антрацита статуей — ни один, пусть самый архивнимательный наблюдатель не уловил бы теперь ни малейшего движения.

Человек умел ждать. Он ждал много лет.

И был готов подождать ещё.

У Кравцова тоже оказались с собой фотографии. Будучи в городе, отобрал в отдельный альбом самые, по его мнению, интересные — именно в ожидании сегодняшней встречи.

— Э-э, брат, да ты, похоже, у рыболовов со всего берега улов собрал для этого кадра… — подколол Пашка, рассматривая снимок: на нём стоявший на берегу молодой Кравцов согнулся под тяжестью двух баснословных связок здоровенных рыбин.

— Вот еще, — возмутился Кравцов. — Это Казахстан, Паша. Казахи рыбу испокон не ловили и не ели. Почти непуганая. Тем более — охранная зона военного объекта. Рыбный Клондайк, Эльдорадо. Там ловят не покуда клюет, а до тех пор, пока улов унести могут. И без сетей, на крючок — всё равно излишки не продашь, в каждой семье свой рыбак есть… Раков тоже немеренно — руками, без всяких ловушек, с фонариком, полные ведра набирали.

— А это — море? Арал или Каспий? — показал Пашка на обширный — до горизонта — водоем за спиной у молодого Кравцова.

— Озеро. Балхаш. Но от моря мало отличается — большое, солоноватое. В принципе летом — курорт. Если приехать на две недели и точно знать, что на четырнадцатый день полетишь обратно…

— А ты не пробовал сейчас — именно так, на недельку, порыбачить? Нынче ведь многие закрытые городки открыли для въезда….