Виктор Точинов - Графские развалины

— Швырни его подальше! — крикнул он мальчишке. — Иначе не отстанут!

Вместо этого паренёк коротким движением свернул воронёнку шею. Тот бешено захлопал крыльями и затих. Только тогда серый комок перьев был брошен обратно в бурьян.

И сразу все кончилось. Мстительностью и злопамятностью вороны не отличались. Призыв о помощи смолк — и они немедленно стали разлетаться по своим птичьим делам.

— А вы не любите животных, сэр Герасим, — процитировал Кравцов. Возможно, фраза, сказанная в адрес собственного спасителя, прозвучала излишне резко. (Ну почти спасителя. Немалые шансы в схватке с пернатыми у Кравцова еще оставались.) Но больно уж легко и хладнокровно мальчик убил воронёнка.

— Животных я люблю, — возразил паренек. — Самых разных. И слепого щенка, которого нашел тут на прошлой неделе, люблю. По-моему, он меня тоже. Но эти гадины выклевали ему глаза. Он никогда меня не увидит. И зовут меня не Герасим, а Даня. А вы писатель Кравцов? Есть в вашей сторожке аптечка? Кровь вам уже на воротник течёт.

Через полчаса они вышли из вагончика. Волосы вокруг ранки на затылке Кравцова были аккуратно выбриты, а сама она тщательно продезинфицирована и заклеена пластырем. Без помощи ворошиловского стрелка Дани, на ощупь, он едва ли справился бы так удачно.

Юный друг животных сказал:

— Я заметил — у вас ведь там ружье в чехле стоит?

Кравцов кивнул. Дробовик он привез вчера из города не для охраны Пашкиных плит — для предстоявшей вечером охоты.

— Пойдемте, покажу местечко, где стоит пострелять, если заваляется пара лишних патронов, — сказал Даня. — Это рядом. Я туда и шёл, когда вас увидел.

Они обошли дворец, немного спустились по косогору. И Кравцов сам, без пояснений, понял, что за местечко имел в виду Даня. Это оказались растущие неправильным ромбом четыре громадные липы, похожие на те, что высились у фасада дворца. Но лишь похожие. Те, в парке, уже полностью оделись молодой листвой — у этих ветви только-только подернулись зеленой дымкой. Которая никак не мешала рассмотреть уродливые сооружения, просто-таки облепившие деревья.

Вообще-то, проводись между птицами архитектурные конкурсы, даже обычное воронье гнездо — неряшливое бесформенное вооружение из ветвей — не имело бы там никаких шансов. Но эти…

Перед Кравцовым предстала база атаковавших его воздушных агрессоров. Похоже, вороны гнездились здесь много десятилетий. Их постройки сливались в огромные темные комья, под которыми буквально прогибались толстые сучья. Птиц вокруг виднелось множество — правда, не агрессивных. Пока не агрессивных…

Плохо, что «Графская Славянка» расположена на территории пригородного заказника, где охота запрещена, подумал Кравцов. В охотничьих хозяйствах в последнее время вновь стали поощрять активно сдающих вороньи лапки охотников — льготными лицензиями, например. Чересчур уж расплодились пернатые разбойники — безжалостно уничтожают гнезда других птиц вместе с яйцами и птенцами, заклевывают зайчат, бельчат, других зверюшек… Здесь же с летучей чумой никто не борется. А зря.

Даня, впрочем, как раз собирался побороться. Достал из кармана новую пригоршню шариков.

— Будете?

Кравцов покачал головой:

— По-моему, бесполезно. Здесь их столько…

— Сам знаю, что бесполезно… Но нужно же что-то делать! Спилить бы к чертям эти липы… Так ведь на другие переселятся. Я в одной книжке читал: мол, надо гнезда вороньи не разорять — всё равно они новых яиц нанесут; надо, дескать, их яйца — прямо в гнезде — иголкой проколоть. Тогда ворона будет их до упора насиживать, а новых не снесёт… Хорошо бы того умника сюда привести и иголку в руки дать. Пусть слазает, попробует. Насмерть ведь заклюют…

Мальчик безнадежно махнул рукой и стал натягивать рогатку.

Кравцов поднял голову, ожидая результатов выстрела. Скрипучий голос раздался сзади неожиданно:

— Охотитесь? Мясом запасаетесь?

Голос был знаком. Дурацкая манера задавать вопросы — тоже. Кравцов обернулся. За их спинами, опираясь на толстую палку, стоял старик — высокий, крепкий, костистый.

— Птичек божьих убиваете? — снова спросил старик.

— Здравствуйте, Георгий Владимирович, — вежливо приветствовал его Кравцов.

И подумал: Ворон пришёл вступиться за ворон, дурной каламбур какой-то…

Именно такую фамилию — Ворон — носил пришелец, хотя Ленька Кравцов в детстве много лет думал, что это прозвище, как и у большинства деревенских. Ворон был старинным приятелем Кравцова-отца. Не то чтобы другом, а… Честно говоря, Кравцов-сын до сих пор не разобрался в подоплеке тех давних отношений. Дальних родственников у Кравцовых в Спасовке хватало, но тесных связей отец ни с кем не поддерживал. Зато с Вороном — когда наезжал в Спасовку — общался часто. В основном по поводу рыбной ловли — старик досконально знал все водоемы и водоемчики в не слишком богатой рыбой округе; хорошо изучил, где, когда и чем ловить. Рыбалка с ним всегда бывала успешной — по меркам здешних мест, понятно. Но попытки Кравцова-отца, страстно увлеченного этим занятием, вытащить Георгия Владимировича куда-нибудь на дальние и богатые рыбой водоемы — на Ладогу, Вуоксу или Чудское озеро — успеха не имели. Отчего-то старик не желал покидать Спасовку даже на два-три дня…