Виктор Точинов - Графские развалины

Леньке Кравцову казалось — и тогда и теперь, — что рыбалкой отношения отца с Вороном не исчерпывались, что было между ними и что-то еще, чего он по малости лет не мог понять и уразуметь…

Сам Ленька старика не любил. Именно за такую вот манеру неожиданно появляться за спиной в разгар их мальчишеских игр и задавать такие вот дурацкие вопросы. Потом Ворон (не слушая ответов или встречных вопросов) изрекал что-нибудь мрачное и малопонятное, звучавшее не то советом, не то пророчеством, — и уходил, не прощаясь. Впечатление от его визитов всегда оставалось неприятное — зачастую продолжать игру уже не хотелось.

Как выяснилось, Ворон за пятнадцать лет не забыл Кравцова.

— Смотри, Ленька, — проскрипел он. — Смотри внимательно по сторонам, когда вверх стрелять будешь. И за спину поглядывай.

Развернулся и пошел вверх по косогору, к дворцу. Манеры старика ничуть не изменились за прошедшие годы.

Даня, присутствие которого Ворон проигнорировал, сделал вид, что натягивает рогатку, метясь в спину уходящего. Сказал вполголоса:

— Ворон здешних мест… Ходит, каркает…

Лицо у него стало жёсткое, недоброе. А лексика и манеpa разговора — как Кравцов давно уже отметил — казались больше подходящими для взрослого человека, чем для мальчишки лет тринадцати — именно на столько Даня выглядел.

Интересно, что вырастет с годами из этого паренька, недрогнувшей рукой и без тени жестокости свертывающего головы воронам? — подумал Кравцов, всматриваясь в черты лица Дани, в глаза редкого синего цвета, контрастирующие с черными волосами. И вдруг увидел — не глазами, а внутренним писательским взором — его взрослым. Увидел невысокого, худощавого человека, опасного, как лезвие бритвы; безжалостного, но уверенного в необходимости и правильности всех своих поступков… Цыц! — прикрикнул Кравцов на своё писательское воображение. Потом спросил, внутренне сетуя на себя за недогадливость:

— Скажи, пожалуйста, Даня — это сокращение имени Даниил?

— Его самого, — подтвердил несносный мальчишка. — Сестра про меня рассказала?

Кравцов кивнул. Хотел спросить, где она, сестра, сейчас — с Аделиной в течение двух дней после памятного визита в «Орион» Кравцов не встречался. Пару раз попробовал дозвониться — её мобильник оказался отключен.

Но ничего спрашивать Кравцов не стал. Сначала стоило определиться в своём отношении к девушке Аде.

…Вернувшись в вагончик, он снова вспомнил про Ворона. И озадачился вопросом: сколько, интересно, лет старику? Когда-то тот казался старше Кравцова-отца лет на двадцать, а то и больше. Теперь — если бы отец не умер три года назад — они, скорее всего, выглядели бы ровесниками…

Хорошо законсервировался старый хрыч. Что бы значило его заявление про стрельбу вверх и поглядывание по сторонам?

Кравцов был уверен, что слова старика относятся именно к утренней эпопее с воронами. О предстоявшей вечером охоте на вальдшнепов он как-то не подумал…

Да и откуда Ворон мог о ней знать?

Тяга вальдшнепов — крупных лесных куликов — начинается за полчаса до заката и завершается с наступлением полной темноты, так что выезжать слишком рано не стоило.

Темнело в конце мая поздно, но Кравцов собрался загодя — и правильно сделал. В половине восьмого за окном раздался звук двигателя.

Кравцов удивился — «сааб» Пашки подъезжал и отъезжал практически неслышно. Выглянул в окно и увидел старый «мерседес» салатного цвета. Неужели та самая «Антилопа-Гну»? Точно, за рулем сидел Козырь в камуфляжном охотничьем костюме.

— Не смог в свое время со старушкой расстаться, — пояснил Паша пару минут спустя, тронувшись с места. — Поставил здесь, в Спасовке. На всякий случай. Выручить за неё три года назад можно было гроши, и… Знаешь, первая машина — как первая женщина. Только первую свою женщину, женившись на другой, в гараже не поселишь…

Пашка улыбнулся и помолчал несколько минут, продолжая улыбаться. Наверное, вспомнил первую женщину. Кравцов наконец понял, отчего так изменилась улыбка Козыря. Раньше тот, улыбнувшись, тут же характерным жестом — указательным пальцем у переносицы — поправлял очки. Похоже, подражал одному из персонажей «Неуловимых мстителей», культовой кинокартины их детства. Да и очки выглядели точно как в фильме — небольшие круглые линзы, тонкая проволочная оправа. Близорукость у Пашки была слабая, мог бы и обойтись без этого оптического прибора, — надевал, пижоня.