Роберт Стайн - Лучшая подруга. Поцелуй убийцы. Богатая девочка. Побег

Марк вел машину одной рукой, смотря прямо перед собой. Он напоминал робота. Я почувствовала, что больше не вынесу тишины.

— Что самое худшее они могут нам сказать?

Брат не ответил. Я не могла понять, обдумывает ли он ответ или просто меня не слышит.

— Самое худшее? — наконец откликнулся он. — Самое худшее, это если они скажут: ваши родители ушли с работы во вторник в обычное время, и мы не знаем, почему они не появились вчера.

Я не хотела об этом думать, но Марк был прав. Это было бы самым ужасным.

— А что хорошее мы можем услышать? — тупо спросила я.

— Ну, это просто. Нам скажут: да вот ваши папа с мамой. Просто они заработались.

Мне хотелось бы надеяться, что так и будет. Но, честно говоря, верилось слабо. Я не думала, что наши родители окажутся у себя в офисе и извинятся, что не смогли нас предупредить. Но полагала, что кто‑то сможет предложить нам хоть какое‑то логичное объяснение их отсутствия. Но какое могло быть логичное объяснение?

Я старалась не думать, не представлять всех ужасов, которые могли с ними приключиться. Но запретить себе думать невозможно. В таких случаях в голову всегда приходят самые страшные, самые ужасные мысли.

Следуя дорожным указателям, мы подъехали к зданию корпорации. Это было большое трехэтажное белое строение, на вид не такое современное, как я предполагала, окруженное аккуратно подстриженным газоном и вечнозелеными деревьями. Мы не знали, где можно оставить машину, а вокруг никого не было. Наконец мы нашли большую автостоянку позади здания. Когда мы туда въезжали, из небольшой будки вышел вооруженный охранник и приказал нам остановиться.

— Пропуск, сказал он, протягивая руку к окну машины.

— Простите? Вы позволите нам проехать?

— У вас есть пропуск? — настойчиво повторил охранник.

— Нет, — ответил Марк. — Но нам нужно проехать.

Охранник раскрыл блокнот:

— Ваши имена.

— Нас нет в списке, — сказала я. — Нам не назначено. Мы приехали к родителям.

— Как их зовут? — Он продолжал просматривать свой список.

— Баррафсы. Люси и Грэг Баррафсы.

— В моем списке их нет, — сказал охранник, подозрительно разглядывая нас.

— Они здесь работают недавно.

Мужчина наклонился и внимательно осмотрел меня с Марком и все содержимое машины.

— Ладно, паркуйтесь на стоянке 24‑6. Потом идите к центральному входу. Там вас впустят.

— Спасибо, — благодарно вздохнули мы с Марком.

Мне казалось, что я сдала какой‑то сложный экзамен. Хотя почему такие строгости для двух подростков, которые приехали повидать родителей. Короче, мы припарковались и пошли через центральный вход, как нам и велел охранник.

— Эй, не беги так.

Я едва успевала за Марком. Он остановился и подождал меня.

— А здание солидное.

— Да, не маленькое, — отозвалась я, толкая стеклянную дверь. — И как только люди находят здесь друг друга.

Еще один охранник — очень молоденький и с пушком на верхней губе, который со временем должен был превратиться в усы, — приблизился к нам, как только мы вошли.

— Это вы те самые посетители? — спросил он, осматривая нас так же пристально, как и предыдущий.

— Да.

— Баррафсы.

Значит, охранник на стоянке сообщил ему по связи.

— Стойте спокойно. Ничего страшного.

Он провел по нам металлоискателем, как это бывает в аэропортах. Мы с Марком переглянулись. Явно, думали мы об одном и том же. Что же это за странная контора?

— Ладно, — сказал охранник. — Идите за мной.

Он повел нас через просторный вестибюль, который, казалось, тянулся через все здание. Обстановка была роскошная. Кожаные столы и кресла. На стенах картины. Медная лестница, ведущая наверх. Мы едва поспевали за охранником. Я взглянула на Марка. Он выглядел обеспокоенным.

Наконец мы дошли до пункта назначения. Мне лично показалось, что мы прошли несколько миль. За столом у лестницы сидела молодая женщина. Охранник, не говоря ни слова, покинул нас и вернулся на свой пост. Мы стояли и ждали, пока она закончит что‑то рассматривать в своем блокноте. Женщина была эффектная — это было видно с первого взгляда. Русые волосы, зачесанные назад, элегантный костюм.

Она отложила свой блокнот. На ее лице появилась профессиональная улыбка:

— Чем я могу вам помочь?

— Мы хотели бы увидеть своих родителей…

— Они здесь работают?

Мы не успели ответить. На ее столе зазвонил телефон. Она подняла трубку и стала говорить, время от времени посматривая на нас. Чем дольше это продолжалось, тем больше я нервничала. Почувствовала боль в животе, кроме того, закружилась голова. Наконец она положила трубку. И тут телефон опять зазвонил. Она опять с кем‑то беседует, а мы с Марком ждем, чувствуя себя идиотами.