Роберт Стайн: Лучшая подруга

Дверь спальни настежь распахнулась. Бека уронила свое вязание. Лайла села. Триш вскочила на ноги.

Три подруги с удивлением уставились на незнакомку с копной длинных темно-рыжих волос, так внезапно появившуюся в комнате.

– Бека! – закричала она, бросаясь обнимать девушку. – Ах, Бека, Бека! Я так рада тебя видеть! Не могу в это поверить! Просто не могу поверить! Это ты, Бека? Неужели это ты?!

От изумления Бека открыла рот. Слова застряли в горле.

«Кто эта девушка? – пыталась понять Бека. – Я никогда не видела ее раньше!»

– Ну перестань! Ты делаешь мне больно!

Эрик Фрейзер отпустил Беку Норвуд.

– Извини, я не хотел, – он покраснел и отвернулся, разглядывая заснеженное ветровое стекло. Бека отодвигалась все дальше и дальше от него, пока ее плечо не уперлось в дверцу машины. Девушка поправила воротник пальто. «Зачем я сижу здесь и целуюсь с ним? – подумала она. – По-моему, нам давно пора расстаться».

Снег падал большими влажными хлопьями. Стекла машины были уже почти запорошены. «Кажется, что ты внутри эскимосской хижины», – подумала Бека, поежившись.

Эрик снова начал придвигаться к Беке, его темные глаза искали ее взгляд. Бека жестом остановила его.

– Нам нужно поговорить, – сказала она, стараясь унять предательскую дрожь в голосе.

– Поговорить? – он почему-то усмехнулся. Он всегда усмехается невпопад. О, как же она ненавидела эту усмешку!

Эрик обнял девушку за плечи и попытался прижать ее к себе.

– Не надо, пожалуйста, – молила Бека, стараясь выскользнуть из его рук.

Эрик сделал обиженный вид.

– Так о чем же ты хочешь поговорить?

Бека принялась грызть ногти. Вредная привычка. Нервы. «Ну вот, опять начинается», – подумала она. Желудок сжался, в горле пересохло.

Бека всегда нервничала в присутствии Эрика. Они познакомились в сентябре, когда начались занятия в школе. Уже больше трех месяцев. Но Бека никогда не чувствовала себя спокойно рядом с ним.

Он всегда был таким… несчастным.

Бека перестала грызть ногти, обхватила руками колени.

– Я думаю, нам нужно о многом поговорить.

В припаркованной возле леса машине было холодно, мотор отключен, печка не работала. Беке снова стало зябко.

Эрик закатил глаза.

– Почему ты все время хочешь поговорить?

В его голосе слышалось нетерпение, даже гнев.

– Почему ты никогда не хочешь разговаривать со мной? – спросила Бека дрожащим голосом. Внутри у нее все сжалось. «Только не плачь, – уговаривала она себя, кусая губы. – Это не конец света. Ты просто расстаешься с этим парнем. Не так уж давно вы и познакомились».

Эрик демонстративно отвернулся от Беки, сжал руль обеими руками.

– Чем ты недовольна? – спросил он. – Сама же захотела приехать сюда.

– Я знаю.

– Тогда почему ты такая сердитая? Я извинился, что слишком крепко обнял тебя. Я не нарочно.

Он небрежно взъерошил рукой свои темно-русые волосы.

У Беки сильно колотилось сердце. Сиденье машины казалось ей жутко неудобным.

На улице свирепо выл ветер, швыряя мокрые комья снега на ветровое стекло. «Не смей плакать, – снова сказала она себе. – Будь хладнокровной. Хоть один раз в жизни прояви выдержку».

– Мне кажется, нам не следует больше встречаться.

«Вот и все. Я сделала это».

– Что?

Бека повернулась, чтобы увидеть выражение его лица.

– Ты меня слышал.

Эрик усмехнулся. Снова эта гадкая неуместная усмешка. Эрик машинально водил пальцами по окружности руля.

– Думаю, мы должны расстаться, – прибавила Бека дрогнувшим голосом. «Не реви!»

– Хорошо, – сказал он. – Нет проблем.

Его лицо стало непроницаемым. Абсолютно никакого выражения. Беке вдруг захотелось объяснить ему все.

– Эрик, ты замечательный парень, но…

Он жестом попросил ее замолчать.

– Я же сказал, нет проблем. Я отвезу тебя домой, Бека.

Эрик поднял воротник кожаной летной куртки, повернул ключ зажигания. Машина долго не заводилась. «По-моему, наши отношения его мало волнуют, – подумала Бека. – У тебя расшатались нервы. Ты постоянно нервничаешь», – твердила она себе. Только бы сердце перестало биться так сильно. Бека чувствовала, как на виске пульсировала жилка.

Эрик включил дворники. Они сметали с ветрового стекла нападавшие снежинки, позволяя ночной темноте проникать внутрь салона. Горящие фары образовывали впереди тоннель света.