Анастасия Эльберг - Зеленоглазый принц

Начало пятнадцатого века

Окрестности Медины, Османская империя (Саудовская Аравия)

Люди считают эти места святыми. Пустыня, у которой отвоевали кусочек земли. Они всегда были смешными, эти люди. Их жизнь коротка, но память еще короче. Они уже и забыли о том, как этот забавный смертный по имени Мухаммад, назвавший себя пророком, а потом — и его последователи убивали якобы неверных, неся якобы божественный свет. Когда-то здесь текли реки крови. В своей слепой убежденности люди похожи на карателей. Тот, кто не признает их истины — вне маленькой компании. Тот, кто осмеливается их оспорить — враг, и его нужно уничтожить.

Помнишь, как они носились со своим Равновесием, отец? Я помню все . Что бы ты сказал, взглянув на мир сегодня? Не думаю, что он бы тебе понравился. И мне он тоже не нравится, хотя я почти не выхожу из дома. Только иногда — для того, чтобы поохотиться . Мне до сих пор требуется пища, пусть и очень редко. Когда у меня есть настроение, я гуляю и смотрю на бескрайние просторы пустыни, залитые луной. Я сказочно богат — вокруг никого, и мне принадлежит все. Это моя земля. Ты учил меня помнить свои корни, отец — и я помню их. Я сказочно богат — и сказочно беден. Потому что больше у меня нет ничего .

Помнишь, Веста? Когда-то я подарил тебе луну. Я звал тебя Луноликой. На моей родине так называют самых красивых женщин. Ты так похожа на лунный свет. Холодный, кажущийся чужим и далеким — но только для тех, кто не смотрит прямо в сердце и не видит истину. Я писал тебе стихи. Я говорил тебе тысячи комплиментов — любая женщина в двух мирах умерла бы от счастья, услышав хотя бы несколько. И не мог сказать только одного слова: моя . Ты жила со мной, мы спали в одной постели — но ты никогда мне не принадлежала. А если бы принадлежала, то никогда не отказалась бы просто так. Просто потому, что я не похож на тебя. Но это уже не имеет значения, прошлого не вернуть. Да и не сказал бы, что я сожалею о том, что случилось. Что бы там ни было, а скоро мы встретимся снова .

— Мне нравится твой домик. Такой уютный. И уединенный. Не похож на нору. Хотя нора и есть.

Я медленно открыл глаза и подождал, пока предметы в комнате приобретут четкие очертания. Надо мной склонилось красивое женское лицо — карие глаза, тонкий нос, высокий лоб, слегка капризный изгиб губ. Пока я размышлял над вопросом «кто бы это мог быть», незнакомка прильнула к моему уху и прошептала:

— Может, изволишь подняться? Невежливо встречать гостей в кроватке .

Сказав это, она выпрямилась и скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как я сажусь и приглаживаю волосы. Чертова привычка просыпаться постепенно. Такая… человеческая . Мне уже давно не требуется сон. Но так время идет быстрее.

— Я ждал, что ты вернешься раньше.

— Извини, но дельце ты мне поручил не из легких. Вид у тебя такой, будто ты не проснулся, а воскрес из мертвых. Помнишь хоть, как меня зовут?

— Морана.

— Надо же. Мы не безнадежны .

Когда я увидел ее впервые, то издали принял за мужчину: слишком высокий для женщины рост, грубоватые жесты, стремительная походка. Да и голос, как оказалось, у нее низкий. Она вполне сошла бы за молоденького римского легионера. Только при всем при этом все же была женщиной. И красивой . Пожалуй, одной из самых красивых из тех, кого я когда-либо встречал.

— Ты куда-то торопишься, Незнакомка? Ночь только началась.

Она присела на кровать и толкнула меня в грудь.

— Кое-кто проголодался ? — спросила Морана, наклонившись ко мне почти вплотную и взяв за ворот рубашки.

— И, похоже, не только он один?

— Похоже на то. Но сперва мы поговорим о делах. Извини. Это мое маленькое правило. Я его не нарушаю.

Морана попыталась встать, но не успела. Мгновение — и она уже лежала на спине, а я держал ее за запястья, прижимая руки к кровати.

— У меня тоже есть маленькое правило: я предпочитаю ужинать до обсуждения дел. И тоже его не нарушаю. А гостям следует уважать маленькие правила хозяев дома.

— Вот так-так. Хваленое восточное гостеприимство.

Я наклонился к ее шее и потянул носом воздух. Какой же у них строптивый характер… и как восхитительно они пахнут! Возмутительная шутка Великой Тьмы — давать жизнь таким созданиям. Я свободен, но у меня никогда не будет той свободы, которая есть у нее. В этом не было ее вины, но сейчас мне захотелось ее ударить.