Анастасия Эльберг: И время замерло

Рим, Италия

1807 год

— Вы живете в прекрасном городе, Великая.

— Правда?

— Да. Рим велик, как и ты. Так же благороден и красив.

Я в последний раз оглянулась на городские стены, и мы с Александром продолжили свой путь вниз по склону, направляясь к окружавшему холмы густому лесу. Эльф время от времени бросал короткий взгляд через плечо и иногда останавливался, завороженный открывающимся видом. Винсент не одно десятилетие учил его задавать вопросы, видеть не внешнюю оболочку, а суть вещей, различать миллионы цветов и оттенков в обыденном, но его подопечный слишком молод и не представляет, как выглядел Рим во времена истинного величия. Когда-то он был сказочно красив и богат. Римские легионы подарили жизнь Флоренции — городу, в котором для Александра смешались радость и горе. Сейчас же в Риме все пропиталось страхом и отчаянием. А еще — ожиданием перемен, но ожиданием тревожным. Казалось, война в Темном мире вот-вот охватит и мир светлый: люди почти признались себе в том, что им нужно идти вперед, но боятся будущего. Что-то да подтолкнет их. Совсем скоро .

Клаус и Александр собирались навестить один из вампирских кланов, расположенный неподалеку от города: Амир передал им какие-то бумаги, а взамен они должны были получить какие-то бумаги и устный доклад о происходящем. До восхода мои гости не успели бы даже при большом желании, и мне удалось уговорить их остаться до вечера. Узнав о том, что у него есть сестра, Клаус пришел в восторг. Они с Анной быстро нашли общий язык. Первое время она чувствовала себя неловко в обществе незнакомого существа противоположного пола, но уже через несколько минут оба обсуждали все темы на свете и звонко смеялись. Мы же с Александром, не сговариваясь, решили не мешать им и отправились на загородную прогулку.

Знакомые стены и мостовые сменились проложенными на холмах тропами, потом — дорожками в тенистом лесу. Мы шли, не останавливаясь, а мой спутник вел длинный рассказ. Я не перебивала — слишком много вещей он держал в себе и не смел поделиться ими ни с одной живой душой; ему нужно было выговориться. Александр перескакивал с темы на тему, не заканчивал одну историю и начинал другую — так, будто слова и чувства затопили его целиком и теперь рвались наружу.

Он рассказал мне о том, как сильно уязвило его решение Винсента отправить обоих мальчиков (тогда — уже вполне взрослых, пусть и молодых эльфов) в деревню, расположенную неподалеку от Флоренции, и о том, как он после долгих размышлений понял своего наставника и отпустил обиду. Вспоминал, как помогал Марте читать первые книги на темном языке, а она, в свою очередь, обучала его новым приемам рисования, как сочинял сказки для маленькой Эмили и играл ей на лире.

Голос его дрогнул только однажды: во время рассказа о погибшей семье и двух сыновьях. А после воспоминаний о событиях больше чем двухвековой давности — тех, которые разрушили их маленький флорентийский рай — он надолго замолчал, заново осмысливая произошедшее. Или — кто знает — еще раз возвращаясь к долгому и мучительному осознанию маленькой и важной истины: Винсент мог стать для него самым близким существом в двух мирах, но в тот момент их разделила пропасть. Страшная черная пустота, весь ужас которой дано постичь только обращенному созданию, потерявшему свое дитя. Выбирая между двумя вещами, на первый взгляд одинаково жестокими — впустить кого-то в эту пустоту или же отдалиться от него — Винсент выбрал меньшее из зол. Последнее. И Великая Тьма видит — он поступил правильно. На долю мальчика, который когда-то мечтал о чтении дальних книг в его библиотеке, пришлось достаточно боли.

— Я очень рад, что он нашел свое счастье, Великая, — закончил свой рассказ Александр, когда мы присели под развесистым деревом. — Пусть даже… с Вавилонянкой Даной.

Повисла неловкая пауза. Мой собеседник смотрел на свои пальцы, переплетенные на колене. Я же думала о том, как будут выглядеть их отношения теперь. Сейчас эльф рад своему возвращению и одновременно переживает недавно произошедшую трагедию. Ему нужно дружеское плечо — и бывший наставник, почти отец, подойдет на эту роль лучше всего. А потом? Сын богатого шейха, философ, покровитель искусств, любимчик семьи Медичи и всего флорентийского света умер в 1600-м году. А через полвека родилось другое существо. Каратель Винсент, помощник парижского Судьи Амирхана, Хранитель Библиотеки, один из идеологов образовательной реформы и самое счастливое создание в двух мирах (по крайней мере, так уверены все наши братья и сестры по Ордену): обладатель сердца Вавилонянки Даны. Что произошло за короткие пятьдесят лет, предшествовавшие их предназначению? Великая Тьма знает. Винсент не говорил об этом даже мне.