Давид Дар - Господин Гориллиус

Рассказывают, — не знаю, можно ли верить, — что никто никогда не видел ее обнаженной шеи или обнаженных рук. А между тем она вовсе не была особенной красавицей. Нет, напротив. Мимо нее мужчины проходили довольно равнодушно, а иногда даже и сплевывали в сторону.

В общем — это была счастливейшая супружеская пара.

Доктор Пиккеринг безгранично уважал свою супругу и настолько считался с ее мнениями, что даже не решался высказать какую-нибудь мысль, предварительно не согласовав ее с супругой.

— Итак, во славу рода человеческого и рода пиккерингова! — восклицал доктор, суетясь и готовясь к отъезду.

Конечно, все идейное, оперативное и практическое руководство процессом упаковывания чемоданов лежало на очаровательной Элизабет.

Она сидела в высоком кресле, худая, строгая, не улыбающаяся, и, глядя на окружающих в свой черепаховый лорнет, повелевала:

— Вставные челюсти господина доктора положите в чемодан 32-бис… Картонку номер 08 поставьте на корзинку из серии В за номером 33. Не забудьте уложить яйцерезку, запонки и взбиватель для белков…

— Ты будешь, мой дорогой, — кокетливо улыбнулась она доктору, — обеспечен в экспедиции всем необходимым. Я-то уж ничего не забуду…

Когда упаковка чемоданов была закончена, состоялось трогательное прощание между супругами.

— Мой дорогой, — строго сказала Элизабет, — береги себя и запомни свой девиз, который следует упоминать во всех речах, статьях и интервью: «Человек и созданная им культура — шедевр божественного создания». Запомнил? Повтори.

После того как доктор много раз повторил и выучил наизусть свой девиз, Элизабет Пиккеринг нежно и целомудренно поцеловала его в лоб и проникновенно прошептала:

— А за меня, мой дорогой, ты можешь быть спокоен… Я буду писать стихи, а всю материнскую нежность свою отдам благородным фокстерьерчикам… Я останусь тебе верна, как только может быть верна твоя добродетельная Элизабет.

— О, моя дорогая!

После этого доктор последний раз проверил, хорошо ли упакованы все его щипчики, лопаточки, скребочки, колбочки и пробирочки, и вышел на улицу, где его уже ожидали сотни провожающих.

Проводы экспедиции были трогательными и торжественными.

На пристани состоялся короткий митинг, на котором министр внутренних дел, господин фон Мамен, выступил с длинной одышкой и короткой речью.

— Господа, — сказал фон Мамен, задыхаясь, — совершаются исторические мгновения. Перед лицом всего благородного мира мы отправляем благородного доктора Пиккеринга в благородную экспедицию за благородным калом, который принесет благородную пользу всему благородному человечеству.

«Благородные господа! Этот кал будет не просто калом. Он станет нашим политическим знаменем, которое мы понесем с собой в доказательство того, что мы благородные люди, а не потомки голоживотых, извините меня, обезьян. Мы призываем его в беспристрастные свидетели, и пусть он нам честно и правдиво ответит, от кого произошли мы: от обезьян, как утверждал большевик Дарвин, или же от своих чистокровных дедушек и бабушек, как утверждает мудрый доктор Пиккеринг…

Итак, за дедушек! За бабушек!»

Мощное «ура» было ему ответом. Оркестр играл туш. Пароход неистово гудел.

А потом было море. Доктор Пиккеринг ходил по палубе, то и дело поднося к глазам подзорную трубу и всматриваясь в горизонт. Путешествие было как путешествие, с качкой, с рвотой, с заходами в экзотические порты, с таможнями, с торговцами… И вот, наконец, после жаркого экватора, после летающих рыбок, на горизонте показались берега Нижней Гвинеи.

В небольшом городке высадилась наша грандиозная экспедиция. Надо сказать, что это событие всколыхнуло весь городок. Добрая половина жителей собралась на пристани. Мальчишки прыгали вокруг выгруженного на берег экспедиционного снаряжения, как вспугнутая стая обезьянок. Полицейские, чьи голые тела были украшены длинными саблями, безуспешно пытались оттеснить толпу мальчишек и любопытных.

Экспедиция была оборудована по последнему слову техники. Она была снабжена танкеткой, вездеходом, автомобилями, автоматическими ружьями, огнеметами, пишущими машинками, легким самолетом-амфибией, молитвенниками, походным алтарем, противозачаточными средствами и многими другими необходимыми в экспедициях вещами.

На следующий день местные власти и интеллигенция дали банкет в честь доктора Пиккеринга. На этот банкет собрался весь цвет общества. Тут были шериф, представитель какой-то торговой компании, полицейский, политический оратор, два чернокожих вождя и известная шансонеточная певица, высланная сюда в изгнание за чрезмерную вольность своих песенок и туалетов.