Алексей Притуляк - Цивилизация 7.0

Марк напряг память, но — нет, ничего не подсказывала память. Только отвислые прокуренные усы капитана всплыли перед глазами и больше ничего. А ведь его убило всего-то месяц назад — разнесло в лохмотья прямым попаданием из гаубицы.

До чего же короткой стала у них у всех память!.. Короче даже, чем жизнь.

Из расположения доносилась торопливая, гортанная ацтекская речь, слышалось заунывное пение где-то вдалеке, за артпозициями немцев.

Спиций повернулся и, не обращая внимания на шуршание двух новых снарядов, двинулся обратно. Ему представилось, как летящие мины косятся с высоты на его голову в шлеме с гребнем, на его рваный малиновый плащ поверх доспехов. Хотелось бы им, хотелось бы упасть тут же, обратить центуриона в прах. Но вражеские миномётчики раз за разом посылают болванки слишком далеко, за линию обороны. Неумехи.

На развилке Спиций повернул влево, в кособокую траншею, уходящую к подножию невысокого холма. Ему хотелось посмотреть на вражескую передовую.

Он обошёл завалившуюся разбитую пушку, торопливо миновал насыпь, спрыгнул в глубокий ростовой окоп, повернул в седьмую линию.

Чавкая сапогами, увязая в грязи, к стене окопа под бруствером жались двое — пыхтели, издавали неразборчивые возгласы. Центурион увидел раскрасневшееся лицо сорокалетней француженки Шарлотты из санбата. Зажмурив глаза, приоткрыв рот в безголосом стоне, она обхватывала мощную шею рослого абиссинца, а тот, прижимал её к волглой стене траншеи, зарывался лицом в её шею и распущенные волосы. Кожаные штаны эфиопа были приспущены, смуглый поджарый зад дёргался в мощных толчках. На особо жёстких ударах Шарлотта вскрикивала и постанывала и принималась страстно кусать абиссинское ухо, и обнажённая массивная грудь её выпадала из распахнутой шинели. В стороне, на ящике из-под снарядов сидел щуплый, бледный Дьердь Дохаи и в ожидании своей очереди покуривал самокрутку.

Центурион опустил голову, проскользнул мимо. Когда зачавкала под ногами липкая грязь, Шарлотта открыла глаза, проводила его затуманенным взглядом и снова окунулась в непроглядный омут наслаждения. Марк обратил внимание, что абиссинец в порыве страсти слишком высоко вздымает женщину, как некий штандарт своей похоти, так, что белокурая голова санитарки торчит над окопом. Но тут совокупляющиеся в один голос застонали, и Спиций махнул рукой, ничего не сказал.

А в следующую секунду одиноко щёлкнул на вражеских позициях винтовочный выстрел. Белокурый Шарлоттин затылок, не прикрытый ничем, брызнул кровяной пылью, осыпались в грязь несколько волнистых волосков; голова упала на плечо эфиопа. А тот, конечно, ничего не заметил — только рычал и всхлипывал в последних торопливых толчках.

«Надо будет сказать Коягаве, чтобы снял Шарлотту с довольствия, — думал Спиций, уходя, невольно пригибая голову. — Куда её теперь?.. Как остынет и поднимется, — на рытьё окопов, больше некуда».

Короткими перебежками от воронки до воронки миновал заваленную траншею, в которой похоронено взрывом баллистической ракеты какое-то никому не ведомое африканское племя. Валяются тут и там несгоревшие луки, обломки копий, чей-то кожаный шлем. Торчит из земли обрывок руки.

Дважды возле Спиция винтовочные пули целовались с камнями, но — пронесло, добежал до блиндажа ибн Ассада, ввалился внутрь, едва не потеряв шлем.

— А-а, центурион… — араб в нашивках полковника оторвался от перископа.

В углу прикорнул на табурете командующий фронтом генерал де Вилье, убитый два дня назад, при осмотре позиций, выстрелом снайпера. Мелкий китаец, связист, что-то торопливо и гнусаво лопотал в телефонную трубку; потрескивали дрова в раскалённой буржуйке.

«Зря они так топят, — подумал центурион. — Завоняет же командующий».

Он вытянулся во фрунт, отдал генералу честь. Тот медленно перевёл на него пустой мёртвенный взгляд, так же медленно кивнул и по привычке открыл рот. Но сказать у него ничего не получилось и командующий только досадливо поморщился. Во лбу его, под козырьком фуражки, темнело аккуратное пятно — снайпер ударил точно меж бровей.

— Как там ацтеки? — спросил ибн Ассад. — Не взбунтовались ещё?

— Майор Зурабов поставил рядом четыре танка из «Мёртвой головы», — отвечал центурион. — Если что, закатают ацтеков в землю.

— Ну и правильно, — кивнул полковник. — Толку с них всё равно никакого — только жрут наркотики, наматывают друг другу кишки на тлакочтли да воруют солдат для жертвоприношений… Окопы роются?