Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Патология

Поморщившись, я снова качаю головой.

– Вы хотите отдать меня в руки правосудия? – вздыхает он с наигранной грустью. – Однако сразу хочу предупредить, что вы ничего не сможете доказать. Большая часть фотографий сделаны с согласия родителей, так как я собираю материал для кандидатской диссертации и визуальные материалы нужны для иллюстрации научной деятельности.

Пожав плечами, я говорю:

– Большая часть, но не вся.

– Если вы их скопировали, то вы тем более не сможете доказать, что это взято из моего компьютера. Я сотру с жесткого диска фотографии, которые не относятся к диссертации, и – всё. У вас на меня ничего нет.

Он торжествует. Его улыбка раздвигает щеки, создавая на них милые ямочки, которые так нравятся детям.

– А, может, я ничего не хочу доказывать? – спокойно говорю я. – И, собственно говоря, зачем мне копировать это? Суетное это, – пытаться что-либо кому-либо доказывать.

Он удивлен.

– Тогда для чего все это?

– А так ли уж это важно, знать для чего и зачем? – говорю я, отворачиваясь к монитору. Подвигав мышь, я возвращаю на монитор рабочий стол и нажимаю на кнопку выключения компьютера. Я осознанно подставляю спину противнику, ожидая его нападения. Но, к моему сожалению, он на это не решается. Когда я снова поворачиваюсь к нему, он по-прежнему сидит на диване. Но теперь в его глазах есть страх и паника.

– Если вы собираетесь забрать мой системный блок, то сразу предупреждаю, я вам не позволю это сделать!

– Попробуй мне помешать.

Я старательно обостряю ситуацию, но он все никак не может решиться на открытое сопротивление. Отодвинув стул, я сгибаюсь и лезу под стол, делая вид, что хочу отключить компьютер от монитора и от сети. И только тогда он делает первую попытку. Схватив обеими руками настольную лампу, он вскакивает с дивана и нападает на меня.

Я жду этого, поэтому его первый удар приходится на край столешницы. Металлический абажур лампы с грохотом летит в сторону. Толкнув стул ему на встречу, я отвлекаю противника от следующего удара. Когда он с угрожающим выражением лица снова замахивается, я делаю быстрый выпад правой рукой, в которой у меня зажат нож. Он легко входит в тело, и всё – неожиданная боль, осознание, что увидели глаза, ужас неминуемой смерти – отражается в его глазах. Лампа падает на пол.

Он прижимает руку к ране. И медленно валится назад. Я успеваю поймать его, чтобы лишний шум не помешал мне. Хотя, абажур и стул уже произвели достаточно много шума.

Я сижу рядом с телом и смотрю в его тускнеющие глаза. Да, я все также считаю, что в глазных яблоках остается очень много информации, но теперь они мне не нужны. Жертвоприношения в прошлом, – Богиня покинула меня, ну, или я, вернувшись из бездны, осознал, что свет далеких фонарей всего лишь странный мираж во мраке зимнего леса. Ритуалы канули в Лету, так как они не имеют сейчас никакого значения, – ни эстетического, ни устрашающего. Как оказалось, нельзя войти в одну и ту же реку дважды, даже если знаешь, что течение имеет замкнутый цикл и молекулы воды однотипны. Обязательно найдется член стада, который нагадит выше по течению, и непоправимо изменит качество реки. Тени по-прежнему живут только сегодняшним днем и своими мелкими сиюминутными желаниями. Редко кто из них заслуживает жизни, и только единицы готовы встреться с Богом.

За окном совсем стемнело. Скоро ночь, – время безумств для одних, сна для других, и бессонницы для третьих. Вернувшись в город, я снова перестал спать по ночам, словно жизнь в большом стаде теней заставляет меня с тоской и ужасом всматриваться во тьму, сотканную из сотен серых многоэтажных домов, мрачных улиц и тусклых фонарей.

Я неторопливо протираю все те поверхности, на которых могли остаться отпечатки пальцев. Да, конечно, я мог бы использовать перчатки, но латекс не дает тех тактильных ощущений, которые так мне нужны. Через кожу рук я чувствую окружающий меня мир, и это важнее риска быть обнаруженным.

Закрыв за собой дверь, я иду вниз по лестнице. На уровне четвертого этажа в подъезде на подоконнике стоит кактус. Колючий полиповидный вырост, который созерцает ежедневную суету многоквартирного дома. Положив ключ от квартиры на край горшка, я продолжаю свой путь вниз.

На уровне второго этажа мне навстречу поднимается долговязый худой мужик с равнодушно-отстраненым взглядом. Он медленно, словно нехотя, шагает по ступенькам. За спиной у него пустой станковый рюкзак. Он не смотрит на меня, и я уступаю ему путь, чуть замедлив шаги. Мужик даже не поднимает голову, словно никого рядом с ним нет. Волоча ноги, он проходит, и я продолжаю свой путь вниз.