Array Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

В висках стучит кровь, ноет рассечённая скула, а небо золотится первыми лучами зари. Всё идёт своим чередом. Звуки боя всё тише. Рукопашный не может продолжаться дольше пары минут. Я чувствую, как по моим волосам, всё равно что по капиллярам, поднимается вязкая жижа. Пара мгновений, и я лежу в луже крови. Чужой крови. Я подношу нож к языку и, ничуть не боясь порезаться, слизываю с него багровую жижу. Только вкус чужой крови даёт мне почувствовать себя живым. Я потратил всю свою жизнь на образование, которое не спасёт меня в пожаре и не убережёт от дурака на дороге. Образование, которое не помогает мне резать глотки. Но, выходит, что и я пожил. Хотя бы пару минут рукопашного.

Я кричу:

– Кто-нибудь жив?

А в ответ из мата поднимаются разрозненные: «Аве, Цезарь». По-прежнему не поднимаясь, больно ударяясь диафрагмой об асфальт от собственного крика, я ору:

– Ублюдки! Вы чувствуете себя живыми?

Я кричу:

– Мы накормили Смерть! Счёт оплачен! Она на нашей стороне!

Мои слова отзываются слабым эхом запыхавшихся голосов: «Смерть… Смерть…». Я встал рывком и осмотрел результат своей работы. Солнышко пропускало лучики через раскрытый в немом крике рот и бросало причудливую тень на медальон сквозь рваную рану на шее. Кровь больше не выбрасывалась толчками из его ран. Узкие глаза, расширенные от предсмертного ужаса и осознания неминуемой гибели, смотрели в небо. Так же, как и мои пару секунд назад.

Пошатываясь, я подошел к машине и вскарабкался к своей первой жертве – «переговорщику». Он лежал на боку, оскалив зубы через разодранную пулей щеку. Из затылка лилось что-то красное и вязкое. Я ударил его наотмашь по этой самой щеке и прошипел:

– Чё? Молчишь теперь, с-с-сука? Молчишь? – ударил снова. Конечно же, он молчал. Я вынул из его кобуры свой заслуженный трофей – беретту. Видимо, состоятельный был бай, раз такими игрушками козыряет. Не спасло жизнь вложение. Рассовав по задним карманам запасные магазины, я прихватил ещё и заткнутую между сидений винтовку. Под её патроны надо будет снять с кого-нибудь разгрузку. Осталось только найти более-менее чистую. Я улыбнулся своей мысли: подумать только – искупался в крови, а теперь одёжкой брезгую!

Я спрыгнул с машины и наткнулся на Симу. Он выглядел потрёпанным, но вполне бодрым. Мне понравилось то, что я увидел в его взгляде: он не просто выжил – он жил. Надо ли говорить, что как только прекратилась стрельба, он занялся любимым делом – включил на телефоне видеокамеру и слонялся, снимая всё, что видел.

Кто-то стаскивал уцелевших противников. На вид они были совсем зелёными, может, даже моложе меня. Скорее всего, они просто побросали оружие и сдались. Их было двое. Наверное, они были и сами не рады тому, что не только не нашли свинца в бою, но и не пустили его себе в рот сами – настолько яростно их бодрил пинками слесарь дядя Женя. Поднялось улюлюканье. Я понял, к чему дело идёт, и предпочел пресечь. Не сразу разобравшись, как снимать трофейный пистолет с предохранителя, я дал залп в воздух. Все притихли.

– А ну хватит! – сказал я, натыкаясь на полные недоумения глаза. – Мы отпустим. Одного. Пусть всем расскажет, что видел.

Я пока не знал точно, что собирался ему показать. Это должно быть что-то зверское. Что-то из ряда вон. Такое трудно придумать, когда пару минут назад живая волна натыкалась на пулемётный шквал и разбрызгивалась оторванными конечностями. Что может быть страшнее? Что-нибудь немыслимое. Что-нибудь просто не укладывающееся в голове у человека.

– Этого на колени, – скомандовал я. Вопреки ожиданиям бедняги, я убрал пистолет за пояс. Вместо этого вынул из его же ножен здоровенный десантный нож советского образца. – Снимите с него броник.

Сима жадно ловил матрицей камеры каждый миг этого действа. Нужно что-то сказать. Сказать врагам. Сказать союзникам. Сказать зрителям. Что-нибудь, что принесло бы кучу лайков.

– Чего вы все боитесь? Вы боитесь смерти? Вы просто не можете с ней рассчитаться! Страх – это надуманное. Он существует только в вашей голове. Вы трясётесь по своим уютным норкам, в то время как Смерть пирует совсем рядом. Воздайте ей сполна, и она обойдет стороной. В конце концов, все мы только лишь мясо…

Вместо красивой проповеди – мерзкое действие. Это мало походило на ритуальное жертвоприношение, скорее – на работу мясника. С некоторым усилием я рассек его грудную клетку, спотыкаясь толстым тупым лезвием о каждое ребро. Как и было задумано – сердце уцелело. Нужно было только выломить двумя руками остатки ребер и вынуть его невредимым, аккуратно отсекая аорты. Главная мышца трепыхалась, заплёвывая майку горячей кровью. Мы не в фильме про вампиров, но сердце, извлечённое из тела в момент убийства, бьётся еще пару минут – подлинный факт. Демонстрации потрохов явно мало для сбора лайков. Это, пожалуй, пользователи уже видели. Как минимум, в мясницкой лавке – мясо везде одинаковое. «Мы ведь не глядим с аппетитом на сырые фрагменты животных тел, оплачивая покупку, пока хорошенько прожаренная ткань тела животного не пахнет специями, нежась на сковороде, она не представляет для нас никакого гастрономического интереса. Но ведь это уже еда, не так ли?» – подумал я, вгрызаясь в тёплую сокращающуюся плоть. Кого-то за моей спиной начало полоскать…