Никита Тимошенко - По Herz`У

– Но вот вы здесь, и скоро встретитесь с Богом. Не переживаете, что всю жизнь не готовились к этой встрече.

– Ну, судя по вашим словам, я и без подготовки пока успешно справляюсь с собеседованием, – отшутился Демиан. – А если серьёзно, в том-то и штука. Религиозный человек, встретив не того Бога, которого он себе представлял, будет обескуражен и растерян. А духовный человек не представлял себе Бога, не сотворял себе кумира, потому его ничем не удивить.

Серафима вновь внесла какие-то заметки в анкету. Ненадолго задумалась, определяясь с дальнейшим развитием беседы. Пронзительно взглянула Демиану в глаза, словно вбуравливаясь в самую его суть, проникая во всё недосказанное и потаённое. А затем произнесла:

– И последний вопрос. Пожалуй, самый главный. От ответа на него зависит не столько наше решение, сколько ваше, – говорила она так серьёзно, что Демиан невольно съёжился и заёрзал в кресле. – Вас связывает что-то с прошлой жизнью и миром людей?

– Фух… – Демиан демонстративно облегчённо выдохнул. – Я-то думал, будет традиционный для собеседований вопрос о вредных привычках или видении себя на будущей должности, отвечая на который, все традиционно бесстыдно врут. А тут…

– Ответ, – холодно осекла Серафима.

– Кто-то беспамятно, буквально слепо влюблён в этот мир. Кто-то ненавидит его. Однако и те и другие цепляются за жизнь и её проявления. Первые прикипают к тьме вещей и пытаются всё законсервировать, вторые натужно тщатся изменить этот мир. А я… Я хочу изменить этому миру с другим.

Серафима одобрительно кивнула, закрыла папку, будто вспорхнув, встала и легко, как невесомый бесплотный дух, выплыла из-за стола. Демиан учтиво, следуя заветам земного этикета, встал вслед за дамой. Хотя этикет здесь вполне закономерно мог быть неземным в прямом смысле слова. Да и Серафиму лишь условно можно было назвать дамой.

Демиан уверенно направился к двери, через которую вошёл сюда. Той самой, рядом с картиной земли.

– Нам сюда, – окликнула Серафима.

Увидев, что она ждёт у отворённой двери напротив, Демиан неловко и комично засуетился, меняя курс, как будто подвисший навигатор, прокладывающий новый маршрут.

– А! – протянул он. – Закрылись старые двери, открылись новые?

За новой дверью оказался длинный коридор, похожий на типичный гостиничный. В меру уютный, оформленный в тёплых красно-коричневых тонах и освещённый тускловатыми светильниками, пахнущий как-то казённо. Запаху этому трудно подобрать другое определение, но и спутать с другим ароматом его невозможно. Коридор с бессчётным множеством дверей по обеим сторонам уходил так далеко, что в какой-то момент превращался в чёрную точку.

– И где же пресловутый свет в конце тоннеля? – притворно-раздосадовано спросил Демиан.

– То есть, отсутствие тоннеля не смущает? – неожиданно поддержала шутку Серафима.

Они сделали всего несколько шагов. Демиан оглянулся, надеясь глубже прочувствовать момент прощания с прошлой жизнью. Но сентиментальный настрой вмиг смыла волна удивления, после которой, как цунами, накрыл ужас. Позади уже не было той самой «новой двери». Был лишь бесконечный коридор, так же, как и спереди, превращающийся в чёрную точку. Пространство вокруг существовало само по себе. Демиана сковал животный страх. Коридор показался ему живым, враждебным и коварным. Ему почудилось, будто он попал в чрево могильного червя, а симметрично расположенные двери номеров вообразились кольцами этого червя, который вот-вот переварит его, Демиана, а заодно и Серафиму. Всё, и внутри, и снаружи, помутнело и потускнело, словно кто-то убрал яркость на минимум, но одновременно стало кристально ясно – бежать некуда. Коридор оказался самым жутким лабиринтом: без переходов, поворотов в тупик и прочих хитростей. Простым и непреодолимым. Демиан понял, что можно бесконечно бежать хоть вперёд, хоть назад, выбиться из сил, но никуда не попасть. От этой мысли подкосились колени. Неглубокий испуганный вдох ледяным комочком провалился к солнечному сплетению, свернулся там холодным колючим ежом и начал больно покалывать. Демиану неудержимо захотелось схватить Серафиму за руку, прижаться к ней и ни за что не отпускать, пока она не выведет его из этого зловещего места. Дрожа, он потянулся к её ладони, и, когда уже почти вцепился в неё похолодевшими и взмокшими от страха пальцами, рука Серафимы дрогнула, увернулась и унеслась в сторону. Мгновение Демиан силился не разрыдаться. Он уже почти захлебнулся переполнившим его отчаянием, как вдруг услышал голос Серафимы. Он прозвучал как-то глухо, с трудом пробившись через яростную пульсацию крови в голове. Но даже она не смогла заглушить успокаивающие, нежные нотки в короткой фразе: