Алена Пулькина - Дневник Большого Медведя

Руки не тянутся к письму. Заставил себя. Солнце греет по-весеннему, снег в лесах лежит нетронутым, а на полях уже тает. Летают птицы, но к автобусу они не приближаются. Наверное, мы и правда прокляты и едем в лагерь смерти. Мои мысли заняты только грядущим, будто я смирился с тем, что оставил там семью: мою маленькую плачущую жену и чувствительного сына. Я как будто распрощался с ними, когда положил трубку телефона, принял как должное, что больше не увижу их. Я боюсь, что так делаю только хуже, что лишаю себя всего. Особенно прошлого. Я не забыл вас, родные мои. Я люблю вас.

Ночью остановились около двухэтажного здания. Не слишком присматривался, что вокруг. Нас загнали в барак с двухэтажными кроватями. Я и Степан легли сверху.

По-человечески пожалели: дали доспать. Мужчина в форме с погонами высокого звания построил нас и других, которых я видел впервые. Тут были молодые парни и старые женщины, неизвестно для чего упечённые вместе с нами, стояли мужчины с серыми татуировками на руках, женщины с обвисшими грудями и синими веками, но что их объединяло с нами, старыми и немощными, – я не понимал. Главный говорил, но толком не знал, о чём сказать: что нас ждёт, никто даже не представлял. Он лишь пробурчал, что после того, как мы выйдем из этого здания, вся наша прошлая жизнь будет «стёрта в порошок, а новая взращена на нём». Мне это не понравилось.

Кормили пюре с огромными комками, разведённым на воде, непрожаренными котлетами и еле тёплым чаем. Я был рад и такой еде. Наконец боль в животе улеглась. Кто-то пожаловался на качество обеда, но главный лишь строго посмотрел на него и молча удалился.

К вечеру прибыло ещё два автобуса. Нас снова собрали и посчитали. 984 человека. И всех нас отправляют в Зону отчуждения.

Каждому дали счётчик Гейгера и набор первой необходимости, где лежат два бинта, йод-карандаш, обезболивающее, пластыри. Почти половине выдали особый набор для поддержания здоровья; думаю, чтобы не смели умирать прямо сейчас. Главный спросил, есть ли среди нас врачи, несколько человек откликнулись. Звал людей с военным прошлым, Степан отправился и вернулся навьюченным автоматом и коробкой патронов к нему. Тем, кто назвался водителем, выдали по канистре бензина. К чему они нас готовят? К войне что ли?

Разобрали вещи, в спешке схваченные с собой, упаковали рюкзаки. Нуждающимся выдавали форму и обувь. Всем раздали карту, словно нарисованную в учебнике по ориентированию – просто и схематично.

Нас снова согнали в огромный холл, посчитали и отправили в душевые. Всех мужчин постригли налысо. Мой неровный череп блестел во влажном зеркале. Я походил на постаревшую и помутневшую копию себя. Больше никогда не буду смотреться в зеркала – пусть не обманывают.

К вечеру приходили люди в форме, проверяли нашу готовность. Говорили, что умерло ещё двое.

Поели пюре, такого же ужасного, как и в прошлый раз, с котлетами из остаток вчерашнего фарша и картофельных кубиков.

Завтра уезжаем.

Главный прочитал вдохновенную речь, на этот раз подготовленную. Нас выпустили из запасного выхода и посадили в небольшую электричку.

Мы огромными, плачущими, боязливыми, растерянными глазами смотрели в окна. Впереди нас ждала неизвестность.

Когда люди начали вскакивать с мест, я увидел длинные вереницы гаражей, за которыми появлялись жилые дома. Такие же, как и везде: серые и бежевые панельные дома с оранжевыми и чёрными пятнами балконов. Но эти здания казались старыми, облезлыми, сиротливыми, как выброшенная на помойку кукла. То, что показывали по телевизору, было ложью, красивой сказкой для дурачков. Мне не хотелось бы жить в таких домах, но моего мнения никто не спрашивал.

Что это за место? Что за люди в нём жили? Какая катастрофа случилась с ними? И почему на всём пути от больницы до барака, от барака до этих брошенных панельных домов мы не встретили ни одной живой души: ни пролетающей мимо птицы, ни убегающего от грохота машин зверя, ни бредущего по своим делам человека?

Нас бросят здесь, не поинтересовавшись, кто же остался там после нас, что хорошего или плохого мы сделали, о чём мечтали и какие мечты сбылись. До этого нет никому дела. Нас схватили, как глупых беззащитных щенят, и швырнули в речку. Выживешь – хорошо, не выживешь – не к нам вопросы. Их власть может упечь нас туда, но распространяется ли она на территории Зоны?

Электричка остановилась. Пара мужчин в форме спрыгнули и скрылись из вида. Немного погодя раздался тягучий скрип железа, и электричка поехала дальше. Кто-то начал готовиться на выход. Но после ворот мы почти не ехали – плелись. От ворот тянулись бетонные заборы, увенчанные колючей проволокой. На поле со всех сторон, словно рассыпанные горошины, виднелись бугорки, незаметно прикрывающие мины. «Для дезертиров,» – шепнул Олег, глядя в окно безумными глазами.