Алекс Кайнес - Мир Сердца

Глядя на хрупкое тельце сына, лицо которого, несмотря на малый возраст, уже было очень похоже на материнское, Император будто бы сам становился ребенком, получая возможность напитаться любовью, которой он сам был лишен, дабы полностью раствориться в той самой игре, что и была залогом существования не только его империи, но и целого мира, который ему однажды все-таки удалось увидеть целиком, благодаря чуду, о котором он никогда никому не рассказывал, и которое всегда, как светоч, вело его по запутанному на первый взгляд лабиринту под названием: жизнь Арчибальда из рода Фландерсов.

10. – Что ты там копаешься? Давай уже, неси его отсюда! – безапелляционно приказала матушка, предварительно быстро проведя нехитрый обряд и прочитав молитву над маленьким свертком, что был привязан к спине ребенка, который в изношенных до дыр ботинках буквально выскочил из дому. Мальчик изо всех сил зажмурился, пытаясь представить, что он был не из бедной семьи, живший в окружении своих семи братьев и сестер, одна из которых умерла (ее-то и велено было унести подальше и закопать), но юным господином, что вышел на очередную неспешную прогулку. «Граф» с достоинством шел по лесу, наслаждаясь каждой веточкой и деревцем, что встречались ему на пути, параллельно пытаясь разгадать замысел всего этого великолепия и, возможно даже, через узоры природы поговорить с самим Создателем.

Размышления и созерцание юноши окружающей его природы прервал странный шорох, который сначала заставил его остановиться, а затем и вовсе обомлеть от ужаса и понимания того, что его плечи заметно полегчали, ведь никакого груза на них более не было, казалось, он медленно растаял за время, пока путник шел по лесу. Иначе как еще можно было объяснить то, как он мог не заметить пропажу свертка и потерять трупик своей родной сестрицы?

В ужасе обернувшись, мальчишка сначала обрадовался, увидев сверток, что остался лежать в нескольких метрах от него, но затем ощутил прилив абсолютно иррационального страха, подумав о том, что возможно ему действительно стоило выучить все те магические заклинания, что читала его матушка, ведь прямо на его глазах сверток с тельцем его сестры подбросило в воздух, и из него на застывшего от страха свидетеля небывалого феномена выпрыгнуло существо, которое не могло являться никем иным, кроме как самим великим Черным Карликом из легенд.

11. – И отпразднуем мы в этот день победу над Арчибальдом, ужасным Черным Карликом, и в честь этого события…

Энни, что шла, слегка пошатываясь, и, несмотря на внутреннюю тяжесть, продолжала смотреть трансляцию, возможно, будучи даже единственной из всего Конгресса, где уже была глубокая ночь, в то время как прямой эфир подготовки к празднеству велся с другой, освещенной в данный момент солнцем стороны планеты.

– Нет, этого просто не может быть… – вслушиваясь в каждое слово, которое изнутри выворачивало ее наизнанку, думала Энни, которую всё же смог отвлечь какой-то нехарактерный для окружающей обстановки спящих ночных улиц звук, заставивший ее тело мгновенно напрячься.

Услыхав звонкий шлепок, девушка отвлеклась от видео-передачи и уже было приготовилась дать отпор нападавшему, но тут же поняла, что проблемы, по всей видимости, были не у нее. Несмотря на то, что это принесло временное облегчение, тревога затем всё равно накатила на всё ее существо, заставив изнутри практически взорваться защитной агрессией. В таком взвинченном состоянии девушка, оставив ведущего на том конце эфира без внимания, наверное, самой проницательной зрительницы, быстрой и твердой походкой направилась к предполагаемому месту, откуда раздался подозрительный звук.

Проследовав по дороге из падающих на асфальт частиц света, девушка мгновенно встала как вкопанная на одном месте. Причиной тому стал разворачивающийся прямо на ее глазах воистину мифологический сюжет, где древний, ощетинившийся шипастой броней варвар нападал на представителя древней античной цивилизации, даже не потому, что пытался что-то у него отобрать, вовсе нет. Дикарь был ведом совершенно первобытным инстинктом, генетической обусловленностью, которая сама являлась, в свою очередь, не более чем предписанным актом, прописанным действием в этом акте пьесы жизни, которую уже давно наблюдала (и не раз) девушка. Она будто бы растворилась в пространстве, став самой сценой, на которой и разворачивалась эта трагедия, где все роли были уже прописаны и детерминированы заранее, где жертва и охотник постоянно менялись местами, и одни актеры могли играть совершенно противоположные роли, однако при этом всё равно каждая из них была четко очерчена незримым законом, если угодно, универсальным космическим сценарием, который, несмотря на то, что заранее никто из съемочной группы его даже не прочитал, тем не менее, успешно двигал постановку к своему логическому завершению. Единственным и, наверное, существенным отличием от традиционной постановки было то, что зритель сам мог в любой момент принять участие в представлении, причем выбрать роль также уже сам из миллиона предложенных. Даже в этом случае проблем с негибкостью сценария не возникало, поскольку количество вариаций внутри существующей системы было столь разнообразно, что наверняка можно было найти то, что действительно отвечало эстетике и вкусу наблюдателя в полной мере.