Свен Карстен - Землемер

— Очень красиво! — говорит Пауль, медленно перебирая карточки и поглядывая на скорчившегося под одеялом Кроппа. — Какая необычная идея! Греческая мифология, это прекрасно!

Вернер Кропп маскирует свое смущение кашлем. — Вы так считаете? — говорит он.

— Конечно! — в голосе Пауля слышны и одобрение и заинтересованность. — Посмотрите на эту композицию. Гектор и Ахилл, какая экспрессия! А как лежат полутени! Я разбираюсь в этом, ведь я сам когда-то был художником. Вас можно поздравить, господин Кропп, у вас отличный вкус!

— Да, спасибо, — хрипит сухим горлом этот ценитель прекрасного. — Мы знакомы?

— Нет, мы пока не знакомы, — Пауль с поклоном протягивает Кроппу карточки, тот выхватывает их резким движением, но уже не прячет. — Но я чувствую, что мы будем добрыми знакомыми. Ведь мы, похоже, оба принадлежим к одному и тому же избранному обществу ценителей прекрасного. Меня зовут Людвиг Штайн, я недавно приступил здесь к работе в качестве начальника геодезического отдела.

— Вернер Кропп, лейтенант связи, очень приятно.

— Мне тоже очень, очень приятно.

— А уж мне-то как приятно… — ворчит Вайдеман от двери.

— Вы позволите мне посмотреть и остальные карточки? — вежливо интересуется Пауль.

Кропп с робкой блудливой улыбкой шарит под одеялом, сгоняя свое стадо воедино — похоже, он прятал карточки под спиной. Он достает их по две, по три, складывает вместе, выравнивает края. Пауль ждет, наконец, он получает стопку теплых и влажных фотографий в три пальца толщиной, и это только первая порция непристойностей. Кропп доверительно сообщает, что у него есть еще несколько наборов в прикроватной тумбочке, и если господину геодезисту понравится, то…

Пауль милостиво кивает. Он садится на кровать в ногах у Кроппа и рассматривает карточки. Лейтенант предлагает зажечь вторую свечу, чтобы господину геодезисту было лучше видно. Пауль вежливо отказывается. Понимаете, в этом интимном полумраке прекрасное полнее доходит до глубин души.

— Что же вы тянете, Людвиг, спросите его про кодовое число! — Вайдеман ерзает на своем стуле. — Скоро ведь рассветет! Какого черта вы возитесь с его фотографиями?!

— Вот эта особенно прелестна, — говорит Пауль, причмокивая. — Элегическая поза. Спартанец, поражающий копьем льва. Какое движение, какой жест! Мне кажется знакомым его лицо…

— На обратной стороне есть подписи, господин геодезист…

— Да, вот вижу. Точно! Карлхайнц Брунсвик, шесть лет. Постойте, это что же, наши молодые дарования?! Дорогой господин, вы что, фотографируете этих маленьких гениев из интерната?!

Нет, нет, что вы! Кропп никого не фотографирует, он не умеет, он только собирает карточки, так — небольшая коллекция для души. Снимки делает учитель Зоммерфельд, это его самоновейшая метода — если ученик плохо занимается, получает низкие баллы или дерзит, то он не подвергается порке розгами, нет, это не гуманно. Провинившийся обязан позировать для фотографий и чем значительней его прегрешения, тем более… гм… откровенные позы он должен принимать. Совсем уж непослушные дети представляют сатиров и фавнов. И вот что странно — чем старше ребенок, тем больше и чаще он случается виноват. Господин Зоммерфельд вынужден проявлять повышенную строгость к таким субъектам. Когда эротической шкалы наказаний не хватает, ему скрепя сердце приходится прибегать к порнографическим композициям.

Вайдеман заглядывает Паулю через плечо. Потом, не веря глазам, выхватывает фотографию и близоруко всматривается в нее, повернувшись к свече.

— Да он же просто свинья! — выдыхает он пораженно. — Это же черт знает что, какое скотство! Учитель, матерь божья! Он же растлитель, а не учитель! И эта гиена Кропп покупает у него карточки! Они же оба больные! Их изолировать надо! Да что там, их судить надо, кастрировать надо обоих!

Пауль резким движением локтя ударяет его в живот, не сильно, а так, чтобы только заставить замолчать.

— Людвиг! Боже мой, Людвиг! — возвышает голос Вайдеман. — Но вы-то ведь не… Ведь вы, спаси господи, не находите это… нормальным?!

— Не мешайте мне! — шипит Пауль.

Кропп интересуется, чем же он помешал господину геодезисту? Нет, нет, ничем не помешал, это что-то ему показалось, вроде бы, нога под одеялом… Конечно, конечно, вы же понимаете, как трудно больному человеку следить за личной гигиеной. Вполне возможно, что… э… ногам бывает немного душно. Вот я уже поджался, теперь удобно? Прекрасно, благодарю вас. А есть ли у вас карточки и этих… гм… сильно провинившихся?