Свен Карстен - Землемер

Воду для чая Кропп греет себе сам, на спиртовке, потому что горничную всякий раз не дозовешься. Эта коза его тоже избегает. Появляется только пока он спит, вазу выносит и все. Звонок для вызова прислуги есть, но располагается у двери, и как им прикажете пользоваться, если лежишь в постели?! Легче умереть, чем получить помощь. Наверняка, многие бы обрадовались его смерти. Цандер так уж точно. Цандер — это статистик из соседней комнаты, Кропп мешает ему своим кашлем. Перегородки в этой гостинице ставил какой-то идиот, они фанерные, дешевые, поэтому всем слышно все. Господа статистики работают и днем, и по ночам тоже, для них такая слышимость, возможно, и удобна. То и дело можно слышать, как они перекликаются: «Алло, Петер, напомни мне, Эм-прим — это всеобщая переменная или частная?! // Всеобщая, но в рамках функции! // Вот оно как?! То-то у меня ряд не сходится! Понял, спасибо! // Не за что!» Днем-то еще ничего, а вот ночью это раздражает ужасно. Только примешь порошок и попытаешься уснуть — «Петер, Петер, а какой синтаксис условного выхода из цикла?! // Если условие, то прекратить! // Ага?! А я думал, что — прекратить по достижении условия! // Нет, это ограниченно условный! // Спасибо!» Так и хочется крикнуть в ответ — да выпиши же ты себе, наконец, справочник, труба ты иерихонская!!! А вот когда у Кроппа приступ кашля, то Цандер стучит кулаком в стену, а один раз даже бросался сапогом в перегородку, такая свинья! Прикажете подставлять вторую щеку? Для второго сапога?! Но Кропп этой гадине простил, как было заповедано. Трудно это далось, но простил. Даже помолился за него. Теперь Кропп старается днем больше бодрствовать, чтобы ночью крепче спать и не кашлять, во сне он не кашляет.

Но днем — страшная скука, просто страшная. Сначала он даже читать не мог, голова раскалывалась, а как из глаз текло — и не рассказать! Теперь, вроде, полегче стало, за два дня он перечитал всю свою походную библиотечку — «Робура-Завоевателя», «Жюстину», «Золотого жука» и еще полдюжины других. Теперь читать нечего, разве что снова взяться за Писание, после всей этой беллетристики хочется чего-нибудь вечного. Возможно, так он и сделает, завтра. Старый Завет, кстати, тоже полон приключений и непристойностей, надо только уметь их себе представить. Представляет Кропп хорошо, с творческой фантазией у него все в порядке. Видели бы вы его сны! Конечно, если насмотреться фотографий на ночь, как он делает регулярно, то что-нибудь завлекательное должно, просто обязано присниться… Где тут у него снимочки? Во-от они, его дорогие!.. И это не шутка — он платит три марки за карточку! Господин учитель делает неплохой гешефт на своих мальчиках, сколько же Кропп уже отдал? Прикинем, он покупает примерно по две дюжины в месяц, чуть не четверть жалования отдает, да это же свинские деньги! Интересно, этот крокодил Зоммерфельд имеет еще покупателей? Все содержится в тайне, а жаль, даже поговорить не с кем!

Сегодня начнем вот с этой стопки. Итак, кто будет героем вечера? Вытя-агиваем из середины… О, да! Чудесная карточка, просто Адонис, какое тельце! Кроппу нравится это слово, он бормочет его несколько раз под нос — тельце, тельце, тельце! Как же зовут это тельце? Смотрим на обороте — ага, Себастиан Бреннер, одиннадцать лет. Надо же, одиннадцать, а уже такой штуцер! Что еще? Серебряный венок на математиаде тринадцатого года. Умное тельце! Альзо, сегодня штуцер по имени Себастиан будет нашей звездой. Кладем его карточку вот сюда, на одеяло, остальные раскладываем рядами, это — наш парад тельцев. Они его тельцы, а он их ласковый, но строгий пастырь! О-о, его сладкое стадо! Положим салфетку поближе, на всякий пожарный случай! Он чувствует, что сегодня случай будет — именно что — пожарным. То есть, спонтанно. Голова не болит, значит — случай будет. Один, не один, там посмотрим. Посмо-отрим… Ах, черт, что это?! Кто-то открывает дверь! Без стука, так и вваливается! Господи, мама дорогая! Убрать, скорее убрать, это же скандал! Что за свинство — так врываться, где же приватность жилища! А-ах, Себастиан, мой герой, какой афронт! Быстро, быстро, прячемся все к папочке под одеяло, марш-марш! Пальцы не слушаются, да что же это?! А-ах!..

Вайдеман вталкивает Пауля в комнату, протискивается сам и закрывает дверь, потом приставляет к двери стул и садится — так никто не войдет. Пауль нерешительно смотрит то на Вайдемана, то на фигуру в кровати. Невидимка подбадривает Пауля жестами, а больной лейтенант судорожно прячет под одеяло игральные карты — он что, раскладывал пасьянс? Чего же он так испугался? Несколько карт незамеченными свалились на пол, едва не угодив в ночную вазу. Пауль, желая с самого начала знакомства быть вежливым и услужливым, спешит их подобрать и вернуть владельцу. Но взгляд его цепляется за картинку — нет, это не игральные карты! Голые мальчики, совершенно безо всего, поодиночке и парами, в позах греческих героев, атлетов, борцов, словно ожившие рисунки на древних амфорах — ого, господин Кропп, так вот чем вы развлекаетесь?! Понятно, понятно! Вы интересная персона, господин секретарь связи, кажется, с вами будет легко…