Игорь Полукеев - Дервиш

— Ну вот, другое дело! — Довольно улыбнулся Глеб, с удовольствием прибавляя скорость. — И возвращаясь к нашему разговору, Алексей, скажу так: подобные экскурсы в историю лишний раз меня убеждают в том, что мир внутри себя мы создаём сами, и сами же его разрушаем, и поэтому можем сами себя спасти!

— Это вот спасение — лишь пустые беспредметные разговоры, идеализм, почва для религии. — Махнул рукой Пахомов.

— А что плохого в религии? — Улыбнулся Глеб.

— Только не говори, что… — Уставился на него Пахомов. — А ты что, может быть, и сам пошёл бы в монахи?

— А что в этом плохого? Может быть, именно так когда-нибудь и сделаю!

— Постриг примешь? Представляешь, Слава, — Пахомов живо повернулся к Трутнёву, — как звучит: «нейромонах Акакий, в миру — Глеб Савёлов»!

— Вообще-то, иеромонах! — Поправил его Слава.

— Я в курсе! — Отмахнулся Пахомов.

— А почему Акакий? Разве нет других имён, более благозвучных? — Улыбнулся Глеб.

— Имя должно нести и смысловую нагрузку! Частица «а» служит отрицанием, например — социальный — асоциальный, типичный — атипичный!

— И что? — Рассмеялся Глеб.

— Вообще-то, это не частица, а приставка! — Вмешалась Вика. — И она служит для образования слов с обозначением отрицания или отсутствия признаков и смыслов! Я всегда говорила, Пахомов, что ты аномальный!

— Да я об этом и говорю: «асимметричный» значит несимметричный, «алогичный» это — нелогичный! Или ещё, к примеру, стероиды — астероиды!

— Болтун и трепло! — Махнула рукой Вика.

Глеб и Слава рассмеялись.

— Если тебе каким-то чудом удастся пораскинуть своим умишкой, — ответил Вике Пахомов, — ты поймёшь, что астероиды одним своим существованием отрицают стероиды.

— Да — а! Бывают случаи трагические, а бывают — клинические! — Протянул Слава.

— Вячеслав, это всё фигуры речи! — Парировал Пахомов.

— Пахомов! Не трогай ни речь, ни фигуру! — Покачала головой Вика.

— Ладно, — сказал Глеб, — пора внести ясность в протекающие во мне процессы! Давайте остановимся! Мне надо по делу!

— Конечно, Глеб! Лично я — за любые инновации! — Кивнул Пахомов.

Джип качнулся пару раз и замер в подсохшей траве возле берёзовой рощицы.

— Так, умные — налево, красивые — направо! — Глеб выпрыгнул из машины. — Вика, если что — кричи!

— Не дождёшься! — Буркнула та, исчезая между деревьев.

…Парни стояли возле машины, греясь на солнце, уже припекающем плечи и спины, и негромко переговаривались. Подошедшая с небольшим букетом полевых цветов Вика с улыбкой спросила:

— Слышите, петух где-то кукарекает?

— Точно! Я слышу! — Кивнул Славик.

— По карте мы уже рядом с посёлком! — Глеб полез в бардачок.

— Как называется? — Спросил Пахомов.

— Кажется, Подможное! Сейчас ещё раз гляну!

Глеб развернул на капоте джипа карту и поискал на ней нужный участок.

— Да, точно, село Подможное!

— И сколько до него? — Славик заглянул через его плечо.

— Да по краю уже едем, свёрток найти надо! — Глеб посмотрел по сторонам.

— Глеб, нам бы в магазин заехать, — взглянула на него Вика, — купить чего поесть в дороге, чтоб на готовку не останавливаться!

— Конечно, Викуля, давай, заедем! — Он свернул карту и сунул её в бардачок.

Хлопнули дверцы, и джип покатил по дороге в сторону села.

Дорога перед посёлком вновь оказалась грунтовой — сплошные рытвины и ямы. Джип раскачивало, Вика держалась за ручку над дверью, упёршись другой рукой в приборную доску, Пахомов со Славиком вцепились в спинки передних сидений. Просёлок обогнул небольшую берёзовую рощицу, и глазам искателей открылся покосившийся забор, едва видимый среди высоких зарослей крапивы. Сквозь приоткрытые стекла в кабину проникал прелый запах коровников. Дорога вела на центральную улицу посёлка, где, по общей для российской глубинки традиции, перемежаясь с кирпичными домами и бревенчатыми избами, располагались все основные сельские учреждения. На одноэтажном здании с большими стеклянными витринами, стоящем прямо рядом с дорогой, красовалась большая, на весь фронтон, вывеска «Продукты», на которой рядом с надписью художник, как смог, изобразил разрезанную каральку колбасы, бутылку с этикеткой с надписью «Молоко», и батон белого хлеба. Джип остановился напротив крыльца. Искатели, щурясь на солнышке, вышли, разминая отбитые части и затёкшие конечности. Где-то за ближайшим забором бодро пропел петух, ветер принёс запах печного дыма, вдоль дороги к живописному пруду с камышами, раскинувшемуся прямо за магазином, неторопливо вышагивала стая гусей, с дружным гоготом щипая по пути мелкую травку, вьющуюся по берегам придорожной канавы. Вика, счастливо улыбаясь, сложила ладони на затылке, и потянулась, закрыв глаза от удовольствия: