Дидье Ковеларт - Томас Дримм. Война с деревьями начнется тринадцатого

Будущее улыбается человечеству, но не мне. И все же надежда вернется, хотя и дорогой прошлого.

Как-то в воскресное утро я отправился навестить вдову Пиктон. Уже с порога она предложила мне пройти на кухню и сделать себе бутерброд. Будто мы вчера расстались. Она была очень занята подготовкой выставки Леонарда, которая открывалась на следующей неделе на Голубом холме, в частном музее, посвященном членам правительства и их семьям. Эдна сообщила, что пожертвовала для экспозиции моего плюшевого медведя, чтобы избежать, по ее выражению, «чрезмерного фетишизма» [12] Фетишизм – поклонение неодушевленным предметам. .

– Видишь, Томас, я к тебе прислушалась. Я знаю, Леонард уже никогда не вернется в эту игрушку. Он предпочитает играть важную роль среди умерших, и я, по твоему совету, не собираюсь цепляться за фалды его фрака. Но и совсем его не брошу.

– Что такое фалды?

– Раздвоенный фрачный хвост, похожий на сорочий.

Это не прибавило ясности, но я был рад, что снова вижу ее. И мне нравилось думать, что мой штопаный-перештопаный медведь восседает на подушке за стеклом с табличкой: «Здесь после смерти пребывала душа профессора Пиктона, изобретателя Аннигиляционного экрана». О том, что он сам же его и уничтожил моими руками, скоро никто и не вспомнит. Приятно, что память о нем сохранится, пусть он и забыл обо мне.

И тут Эдна Пиктон сделала мне, сама того не ведая, лучший подарок в моей жизни. И самый страшный.

– Кстати, я расшифровала письмо. Помнишь, те каракули, которые бедняжка Бренда нацарапала в кабинете Леонарда в ночь его поминок.

И она пошла за письмом и за кулинарным рецептом, на обратной стороне которого записала расшифровку этого ребуса. Она прочитала ее вслух, подражая сварливому голосу своего супруга:

– «Перепиши свою историю, Томас. Вернись к началу и попробуй что-нибудь другое. Другую версию, другие решения, которые приведут тебя к другому результату. Каждым выбором, каждым поступком мы прокладываем дорогу возможному будущему. Все дело в том, чтобы найти важную развилку в своей жизни и сменить направление».

Эдна опускает рецепт кролика с горчицей и вопросительно смотрит на меня. Я киваю. Да, мне отлично известно, где находится эта развилка.

– «Вспомни коробку, которую твоя мать хранила у себя под кроватью. В ней вместе с твоим детским стаканчиком и соской-пустышкой лежала старая перьевая ручка. Первый подарок, который сделал тебе отец, когда отказался писать донос. Твоя мать спрятала ручку из опасения, что ты поранишься. Вспомни, как я ее изменил».

Эдна останавливается, удивленно подняв бровь. Мне не терпится услышать продолжение. Я кратко рассказываю, как в лапах медведя из пера выросли два рога в форме моих инициалов – букв «T» и «D» с общей вертикальной перекладиной. И он сказал, что «Т» – это антенна, чтобы принимать волны свыше, а «D» – серп, который оградит меня от плохого влияния.

А потом снова убрал ручку в коробку, сказав, что ее время еще не настало.

– Да, это в его стиле – раздавать обещания, – комментирует Эдна.

Она кладет листок с рецептом на полку и, опираясь на палку, бредет в гостиную. Я следую за ней.

– Можно узнать конец послания?

– Да, разумеется.

Она достает сигарету, закуривает, задумчиво смотрит на дым, потом медленно возвращается на кухню.

– «Эта ручка , – продолжает она, – теперь способна останавливать текущее время и создавать другое. Во всяком случае, у тебя есть такая власть. Хронограф – это всего лишь инструмент…» Что с тобой?

Она увидела, как я вздрогнул, услышав слово, которое преследует меня во сне. Я делаю ей знак продолжать.

– «…инструмент, который позволит тебе осознать свое намерение, направить вдохновение в нужное русло и придать ему конкретную форму. Всю информацию об открытиях, касающихся материи и времени, которые сделал я за свою жизнь и которые пересмотрел, находясь в другом мире, я закодировал в твоей ручке. Теперь она будет нашим единственным контактом, единственным связующим звеном между нами, единственным средством тебе помочь, если ты поймешь, как ею пользоваться. Твоя очередь, Томас Дримм. Настало время тебе писать этой ручкой. Это единственный способ вернуть Бренду к жизни».

В эту минуту меня охватывают разом надежда и отчаяние. Мать при переезде, возможно, сохранила на память коробку с моими детскими вещами. Ведь мы теперь живем в мраморном особняке с бассейном, и вокруг только новые вещи.