Роберт Янг - Великанша [сборник]

Она не замечала его, пока они едва не столкнулись. Тут она, кажется, ощутила его взгляд и заглянула в его глаза. Она остановилась, и её лицо побелело. Её спутник замер рядом. Старик тоже не шевелился.

Щеки Элизабет снова порозовели. Лазурь ее глаз потемнела от отвращения. Пухлые губы сжались:

— Какого черта ты на меня пялишься, грязный старикашка!

Её спутник возмутился. Он сердито заслонил Элизабет и встал перед стариком:

— Наверное, стоит расквасить тебе нос!

Старик у жаснулся. «Да ведь они ненавидят меня. — подумал он. — Глядят как на прокаженного. Я не ожидал, что они узнают меня — да и не хотел этого. Но такое… Господи милосердный, нет!»

Он попытался заговорить, но ему было нечего сказать. Он стоял молча и вглядывался в странно знакомое лицо юноши.

— Грязный старик. — повторила Элизабет. Она взяла юношу под руку; и они зашагали прочь.

Старик беспомощно смотрел им вслед, зная, что хотя он еще жив и будет жить дальше, с этого момента он уже мертв.

«Почему же я не вспомнил. — подумал он. — Как мог я забыть того бедного старика?»

Едва волоча ноги, он вернулся в рощицу у окраины университетского городка, где полыхало поле времени, ступил в его пылающие объятия и промчался назад сквозь годы, превратившие его из высокого юноши в нечто непристойное.

Заплатив охраннику вторую половину взятки и покинув станцию времени через запасной выход, он поехал на кладбище, где покоилась Элизабет Он стоял долго у могилы под резкими порывами ветра, снова и снова перечитывая надпись на гранитной плите.

1952–2025

В ПАМЯТЬ О МОЕЙ ЛЮБИМОЙ ЖЕНЕ

Но время–вор еще не закончило своего дела. Оно трепанировало его череп, вырезало воспоминания и украло мягкие летние ночи, сонные цветы и туманные вечера. Оставило лишь обнаженные поля и холмы с оголенными деревьями.

Он прочел надпись в последний раз.

— Грязная старуха. — процедил он.

Пер. Сергея Кошелева

Сидя в вольтеровском кресле у ярко пылающего камина, она снова услышала приглушенное хлопанье кожистых крыльев в застывшем горячем воздухе.

— Эй, покажитесь. — проговорила она. — Знаю, я вам не нравлюсь, но вы всё–таки мои гости, так что покажитесь и составьте мне компанию, пока решаете, как избавиться от меня.

Очевидно, ее приглашение их удивило. По крайней мере. как только она заговорила, хлопанье крыльев стихло.

«Должно быть, — подумала она. — им встречались только те люди, кого страшит мысль о смерти. Или, возможно, они привыкли к ненависти, и теперь ее отсутствие их тревожит. В дружелюбной обстановке им труднеё делать свое черное дело».

Она открыла глаза, вглядываясь в пустоту комнаты. Когда долго живешь в пустоте, к тебе приходит умение видеть ее, различать в ней образы. Элизабет Дикенсон их различала В последние годы она вообще стала специалистом по пустоте.

Элизабет нацепила очки в роговой оправе — когда зрение начало портиться, пришлось извлечь их из бабушкиного комода. Очки не могли полностью компенсировать её дальнозоркость, но всё–таки в них лучше, чем без них. Взяв книгу, она открыла её наугад и опустила взгляд на знакомые слова: «всё вмиг переменилось в этом мире. Шаги твои впервые услыхала, и для меня не стало больше смерти, от пропасти спасла меня любовь».

Закрыв книгу; она тихо уронила ее на пол подле кресла, сняла очки и положила на желтый плед, укутывающий ноги. Когда–то и она услышала шаги, звучавшие в туманном отдаленном будущем. Но позволила ему уйти, и больше он никогда не возвращался

— Хлоп–хлоп! — завели крылья свою мрачную шарманку. Она снова оглядела пустоту комнаты. Мебели в доме почти не осталось, только вольтеровское кресло, табуретка для ног и в комнате наверху кровать со столбиками. Впрочем, пустота появилась еще раньше, чем исчезла мебель. Часть мебели Элизабет продала, чтобы заплатить налоги, остальное пустила на растопку. Книги тоже сожгла — кроме той, что лежала сейчас на полу возле кресла. Что же касается мостов, то она их сожгла гораздо раньше.

Теперь, когда дом наконец–то обрел себя и очутился в своем времени, дрова найти несложно. Но их нельзя заказать. потому что невозможно оплатить деньгами со счета, которого еще не существует. То же и с деревьями во дворе: несомненно, это её собственность, но нельзя деревьями топить камин или кухонную печь — надо нанять кого–то, чтобы их спилили и порубили на дрова. А если она всё же найдет способ не замерзнуть насмерть, то всё равно умрет от голода, ведь всё припасы давно уже закончились. Неудивительно, что за ней пришли Крылатые Гоблины.