Роберт Янг: Великанша [сборник]

Спустя три часа и четыре минуты, точно перед завершением первого этапа полета. Центр управления получил от Клэя сообщение:

— Вас понял. Пусть корабль–близнец остается на Земле. Отклонение от Луны семьдесят тысяч миль Повторяю: вас понял. Пусть корабль–близнец остается на Земле. Отклонение от Луны семьдесят тысяч миль.

Эти его слова вошли в историю.

«Я упаду на Солнце, — должен был добавить он. — Повторяю: Я упаду на Солнце».

Да. он должен был так сказать — но не сказал. Из–за Джанет. Он. безусловно, знал, что без гравитационного поля Луны. которое могло бы скорректировать курс корабля, про последний этап полета лучше не думать.

Как показали дальнейшие события. Джанет это тоже знала.

Предполагалось, то «Селена‑1» сделает три витка вокруг Луны, причем третий — уже вместе с «Селеной‑2». Потом ступени лунной траектории, вспыхнув, отошли бы и выбросили оба корабля в космос. Близнецы все еще могли встретиться, ведь расчеты, которые сбили с курса «Селену‑1», были заложены и в систему навигации «Селены‑2». Но зачем посылать на верную смерть еще одного космонавта? И база приняла решение отменить запуск.

Тем не менее. «Селена‑2» взлетела точно по расписанию. Все были потрясены. А больше всех Джордж Симмонс, который должен был управлять кораблем, но остался на Земле.

Бог знает, как ей это удалось Возможно, на руку сыграло то, что была ночь и что она работала на Базе. Даже когда поспешная проверка показала, что среди персонала отсутствует только Джанет, никто не мог до конца поверить в происшедшее.

Но поверить скоро пришлось: в динамиках зазвучал ее голос. Ее первые слова тоже вошли в историю. Она произнесла их прямо перед встречей близнецов, перед тем, как ступени лунной траектории отошли, выбросив оба корабля в космос.

— Любимый, я не могла оставить тебя одного!

Их разговоры долго витали в эфире. Радиолюбители всего мира настраивались на их волну. Радиостанции делали записи. Мир слушал голоса влюбленных, как никого и никогда прежде.

Когда они оставили позади Луну, ее орбиту, Клэй сказал:

— Теперь, когда все кончено и ничего уже нельзя изменить, я радуюсь, что ты прилетела. Мы больше никогда не будем одиноки.

— Никогда. — подтвердила она.

Позже, уже возле орбиты Венеры. Клэй сказал:

— Космос похож на сад, правда?

— Да. — ответила Джанет. — Только сад звезд. Голубые — незабудки, желтые — нарциссы, красные — розы.

Когда у них закончились запасы еды, наступило время поэзии.

— Сравню ли с летним днем твои черты? — спрашивал Клэй. — Но ты милей, умеренней и краше. Ломает буря майские цветы, и так недолговечно лето наше! [1] 18 сонет Шекспира (пер. С. Я. Маршака).

— Все вмиг переменилось в этом мире, — отвечала Джанет. — Шаги твои впервые услыхала, и для меня не стало больше смерти, от пропасти спасла меня любовь [2] Начало 9 сонета Элизабет Браунинг из «Сонетов с португальского». .

Но самые пронзительные слова прозвучали в финале — последние слова путников, тщетно пытающихся отыскать одинокий оазис Земли в звездно–черной пустыне космоса.

— Счастье мое! Мы станем солнцем!

Пер. М. Литвиновой–мл.

Строфа

Хилл остановился у подножия горы, чтобы перевесить свой двухмиллиметровый «веслих». Как–никак, увесистая штука, будет мешать на подъеме. «Веслих» удобно расположился по диагонали: обе руки свободны, ничто не давит ни на походный рюкзак, ни на ремень с висящей на нем флягой, рацией и запасной обоймой. Прочее оружие осталось за ненадобностью в «мотыльке»: если Шейду не проймешь «веслихом», то другим и подавно.

От владений Шейды Хилла отделял крутой горный хребет Спрашивается, зачем идти пешком, если можно перелететь? Причин две. Во–первых, на лету непросто прицелиться, а во–вторых, хотелось застать добычу врасплох. Заметив нежданного гостя, Шейда насторожится, и вся операция пойдет прахом. Конечно, долина огромная, и хозяйка может почивать на другой её стороне, вдали от места приземления Однако опыт приучил Хилла не рисковать: играй своими картами и не бери лишнюю из колоды.

Он начал взбираться на холм. Острые носки черных «Беовульфов» легко впивались в землю. Росшие там и сям деревца служили отличной опорой. Сланцевые уступы заменяли ступени. Месяц без алкоголя — и вот, он в отменной физической форме.

У самой вершины Хилл замедлил шаг и дальше двигался крадучись. Впереди открылся ровный участок, поросший кустарником с крупными алыми ягодами. Хилл миновал его на четвереньках и, затаившись в густой траве, стал высматривать пристанище добычи.