Роберт Хайнлайн - Двери иных миров [сборник litres]

Он лишь бросил на кольцо мимолетный взгляд.

– Если ты и в самом деле ублюдок, то сам знаешь, каково им живется. Когда я был маленькой девочкой…

– Ого! – перебил я. – Мне не послышалось?

– Кто из нас рассказывает? Когда я был маленькой девочкой… Слушай, тебе ничего не напоминает имя Кристина Йоргенсон? Или Роберта Коуэлл?

– Гм, смена пола. Ты пытаешься рассказать мне…

– Не перебивай меня и не подначивай, а то не стану рассказывать. Меня подбросили в приют в Кливленде в тысяча девятьсот сорок пятом году, когда мне был месяц от роду, Когда я была маленькой девочкой, то очень завидовала детям, у которых были родители. Позднее, когда я узнала, что такое секс, – и поверь мне, Папуля, в приюте тебя быстро всему научат…

– Знаю.

– Я твердо поклялась, что у любого моего ребенка будут и папа, и мама. Это держало меня в «чистоте», что в том окружении было не так-то просто – мне пришлось ради этого драться. Став старше, я поняла, что у меня чертовски мало шансов выйти замуж – по той же причине меня и не удочерили. – Он нахмурился. – У меня было лошадиное лицо, такие же зубы, плоская грудь и прямые волосы.

– Ты выглядишь не хуже меня.

– А кого волнует, как выглядит бармен? Или писатель? Люди-то хотят удочерить маленьких голубоглазых блондиночек-идиоток. А парням, когда подрастешь, нужны выпирающие титьки, смазливая морда да еще чтоб почаще повторяла, какой он необыкновенный мужик. – Он пожал плечами. – Состязаться с красивыми дурами я не могла. И поэтому решила завербоваться в ДЕВКИ.

– Во что?

– В Дамские евгенические войска, космическая интербригада. Их теперь называют Космические АНГЕЛы – Американский национальный гиперсексуальный евгенический легион.

Я вспомнил оба термина, сделав привязку по времени. Хотя теперь мы используем и третье название; это элитные женские части: Штурмовая любовная хабилитированная интербригада. Изменения смысла слов – самая большая пакость для прыгунов во времени. Знаете ли вы, что «станция обслуживания» когда-то означала место, где торговали легкими нефтяными фракциями? Как-то был я на задании в эпоху Черчилля, и женщина мне сказала: «Встретимся на станции обслуживания в соседнем квартале» – а это совсем не то, что вы подумали; «станции обслуживания» (в то время) не имели кроватей.

– Как раз тогда впервые признали, что нельзя посылать мужчин в космос на месяцы и годы, не предоставляя им возможность сбросить напряжение, – продолжил он. – Помнишь, как вопили ханжи? Но это лишь увеличивало мои шансы, добровольцев было очень мало. Девушке следовало быть респектабельной, предпочтительно девственницей (им нравилось обучать девушек с нуля), умнее среднего уровня и эмоционально стабильной. Но добровольцами вызывались по большей части или старые девы, или невротические дамочки, которые свихнулись бы, не проведя в космосе и десяти дней. Так что от меня не требовалась красивая внешность – если меня принимали, то приводили в порядок зубы, делали завивку, учили ходить, танцевать, внимательно выслушивать мужчин и всему прочему, плюс тренировка по выполнению главных обязанностей. Если имелась необходимость, делали даже пластическую операцию – для наших парней ничего не жалко.

А что еще лучше, на срок действия контракта тебе не грозит опасность забеременеть, и после его окончания имеешь почти верный шанс выйти замуж. Да и сейчас все то же самое – АНГЕЛы выходят замуж за космонавтов.

Когда мне стукнуло восемнадцать, меня отправили работать «помощницей матери». Этой семейке просто-напросто требовалась дешевая прислуга, но я не возражала, потому что не могла завербоваться, пока мне не исполнится двадцать один год. Я делала всю домашнюю работу и ходила в вечернюю школу – говорила, будто продолжаю начатые в школе курсы машинописи и стенографии, а на деле училась тому, как ловчее охмурять мужиков, чтобы иметь больше шансов при вербовке.

Потом я встретила того городского хлыща, набитого деньгами. – Он нахмурился. – У этого ничтожества и в самом деле была пачка стодолларовых бумажек. Как-то вечером он мне ее показал и предложил выбрать любую.

Но я не стала. Я любила его. Он стал первым мужчиной в моей жизни, который был со мной любезен, не пытаясь при этом залезть мне под юбку. Я бросила вечернюю школу, чтобы чаще с ним встречаться. То было счастливейшее время в моей жизни.

А потом однажды вечером в парке он все-таки залез мне под юбку.

Он смолк.

– И что потом? – полюбопытствовал я.