Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]

Фантастический роман

Перевод с английского Л. Абрамова

Саратов, Приволжское книжное издательство, 1990

Книга издана за счет средств автора перевода

Robert A. Heinlein The Door into Summer. New York, 1971. New American Library.

© Fantasy House, Inc., 1956

© Robert A. Heinlein, 1957.

Хайнлайн Р. Дверь в лето: Фантастический роман / Пер. с англ. Л. Абрамова. — Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1990.—240 с. ISBN 5—7633–0408—X

© Лев Маркович Абрамов, перевод;

© Евгений Алексеевич Савельев, Олег Алексеевич Савельев, оформление;

© Роман Эмильевич Арбитман, послесловие, 1990.

В ту зиму, незадолго до Шестинедельной войны, я со своим котом по имени Петроний жил на старой ферме в штате Коннектикут. Вряд ли она сохранилась до наших дней — она стояла как раз на краю зоны атомного поражения (это когда немножко промахнулись по Манхэттену), а эти старые хибарки горят, как бумажные салфетки. Да если бы даже она и уцелела, я бы её теперь не снял из-за повышенной радиации. Ну, а тогда нам с Питом там нравилось. Канализации, правда, не было, поэтому сдавали ферму по дешёвке. В комнате, что некогда называлась столовой, окна выходили на север, и свет для работы у чертежной доски был подходящий.

Дом имел один недостаток: в нем было одиннадцать дверей.

А если считать и дверь для Пита — то все двенадцать. Я всегда старался, чтобы у Пита была своя дверь. В данном случае дверью ему служила вставленная в окно незанятой спальни фанерка, в которой я выпилил отверстие такого размера, чтобы усы не застревали. Слишком уж много времени в своей жизни я потратил, открывая двери кошкам. Однажды я даже вычислил, что за всю историю цивилизации человечество убило на это дело сто семьдесят восемь человеко-веков. Могу показать расчеты.

Обычно Пит пользовался своей дверью, кроме тех случаев, когда ему удавалось умяукать меня, чтобы я открыл ему человеческую дверь — их он любил больше. Однако он категорически отказывался пользоваться своей дверью, если на земле лежал снег.

Ещё котёнком Пит выработал очень простое правило: я отвечаю за жильё, питание и погоду; он — за всё остальное. Но в особенности, по его убеждению, я отвечал за погоду. Зима в Коннектикуте хороша только для рождественских открыток; а Пит в ту зиму регулярно подходил к «своей» двери, выглядывал наружу и — не дурак же он! — отказывался выходить на улицу из-за этой белой дряни под лапами. Потом он мучил и преследовал меня до тех пор, пока я не открывал ему «человечью» дверь.

Пит твёрдо верил, что хотя бы за одной из этих дверей его ждет хорошая летняя погода. Поэтому каждый раз мне приходилось терпеливо обходить с ним все одиннадцать дверей, открывая каждую, чтобы он мог убедиться, что и там — зима. С каждым следующим разочарованием кот всё больше убеждался, что я со своими обязанностями не справляюсь.

Потом он сидел дома и терпел до тех пор, пока давление в мочевом пузыре буквально не выжимало его наружу. А когда он возвращался назад, кусочки льда между подушечками на его лапах цокали по дощатому полу, словно деревянные башмачки. Он сердито смотрел в мою сторону и отказывался мурлыкать до тех пор, пока не вылижет весь лёд на лапах, после чего всё же прощал меня — до следующего раза.

Но упорно продолжал искать Дверь в Лето.

3 декабря 1970 года я тоже искал её. Однако поиски мои были такими же безнадежными, как старания Пита в январском Коннектикуте.

Та малость снега, что выпала в южной Калифорнии, лежала на склонах гор, на радость лыжникам, а не в Лос-Анджелесе — вряд ли снежинки вообще сумели бы пробиться через густой смог. Но зима наступила в моём сердце.

Здоровье у меня было в порядке (если не брать в расчёт хронического похмелья); мне было чуть за тридцать; бедность мне не угрожала. Меня никто ни за что не разыскивал: ни полиция, ни судебные исполнители, ни чужие мужья. В общем, ничего катастрофического, что не поддавалось бы лечению с помощью сеансов лёгкого забвения. Но поселившаяся у меня в сердце зима гнала меня искать Дверь в Лето.

Если вам показалось, что мне было очень себя жалко, то вы правы. Наверняка на белом свете было добрых два миллиарда людей, дела у которых обстояли хуже моего. И тем не менее именно я искал Дверь в Лето.

Большая часть дверей, которые мне удалось осмотреть во время поисков, открывалась в обе стороны, вроде тех, перед которыми я сейчас стоял. На вывеске над дверями значилось: гриль-бар «САН-СУСИ». Я вошел внутрь, выбрал кабинку в середине зала, осторожно поставил сумку на диванчик, сам сел рядом и стал ждать официанта.