Андрей Столяров - Темные небеса

Наконец кладбище автомобилей заканчивается. Мы выбираемся на поляну, отделенную от проселка рядом невысоких, но плотных и раскидистых елей. Я осторожно опускаю Машеньку в пружинистый мох, кладу ей пальцы на лоб, хотя этого можно было бы и не делать, прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Экстрасенсорный контакт рождается с удивительной легкостью, и я через мгновение осознаю, что, слава богу, Машенька в полном порядке, ничего страшного, она просто спит, и ее сон, кстати целебный, мелеет сейчас как ручей, пересыхающий от жары. Уже проступает сквозь воду светлеющее дно яви.

— Все нормально, она скоро очнется, — говорю я в ответ на тревожный взгляд Павлика. Он сразу же помогает Лизетте тоже усесться на мох и приваливает ее к толстой, корявой березе, уже тлеющей желтизной. Лизетта пока еще дышит тяжеловато. Тем не менее я добавляю, тщательно подбирая слова: — Знаете что, ребята, я вас очень прошу: никогда никому не рассказывайте о том, что вы видели. Ну — как я отключил этих парней. Вряд ли вас будут об этом расспрашивать, но все-таки если будут, то постарайтесь придерживаться такой версии: вы мало что можете вспомнить. Была драка, на вас напали, вы отбивались, была сумятица, потом все они вдруг побежали к Куполу… Примерно вот так…

— Я понял, — серьезно кивает Павлик.

И я по глазам его вижу, что он действительно понял.

— Лиза?

— Да-да, я поняла…

Ну — будем надеяться.

— А теперь нам надо выбираться отсюда.

Сказать это намного легче, чем сделать. Ближайшие к нам машины стоят на ободах, шины у них спущены и продавлены, радиаторы уткнулись в тот же белесый мох. А если среди них и найдется одна, годная к передвижению, то как ее завести и, главное, — протащить через разномастный металлолом. Идти же пешком Лизетта явно не может. Да и мне тоже Машеньку не донести.

— Может быть, носилки сделаем? — предлагает Павлик. — Вы не думайте… Я вполне — ничего… Потащу…

Я поднимаю ладонь:

— Тихо!..

Становится слышен рык приближающегося мотора.

— Ложись!..

Мы дружно растягиваемся во мху. На проселок за елями выползает джип с затененными стеклами, останавливается, из него выбираются трое парней в пятнистых военных комбинезонах. И еще один, за рулем, свесив ноги наружу, остается внутри.

Ему говорят:

— Ты тут поглядывай!

— Бачура!.. Будь спок!

Насколько я понимаю, это «чистильщики», попросту мародеры: обдирают брошенные машины, забирают, что поценней, иногда вытаскивают, угоняют их целиком, ну и попутно грабят всех тех, у кого есть, что отнять. Здесь они, чувствуется, не в первый раз, потому что бодро углубляются в проходы между автомобилями. Веревки с одеждой, мешающие им идти, они лихо рубят ножами. Парень, оставшийся сторожить, между тем вылезает из джипа, неторопливо закуривает и потягивается с наслаждением, как после долгого сна.

Он стоит к нам спиной.

Павлик вопросительно поглядывает на меня.

Я шепчу:

— Минуты три подождем…

А затем чуть прикрываю глаза и пытаюсь вызвать то состояние, которое вспыхнуло у меня час назад. Мне это опять-таки удается легко. Незримо вытягивается вверх и вперед темный язык, широкий, чуть пенистый, как волна цунами, заворачивающаяся над берегом. Она несколько ниже и тоньше, чем в прошлый раз, но все-таки быстро достигает верхушек деревьев. Я хорошо ощущаю ее ментальную тяжесть, и в тот миг, когда волна зависает над парнем, обрушиваю всю ее плотную массу вниз.

Парень мягко, будто тряпичный, сминается, падает на колени и утыкается лицом в мох.

— Пошли!

Я подхватываю Машеньку на руки и, прикрывая лицо от иголок, тащу ее через ельник, к джипу. Павлик, в свою очередь, помогает подняться Лизетте. Машенька очень не вовремя вдруг приходит в сознание, приоткрывает глаза и невнятно что-то бормочет. Я — также невнятно — успокаиваю ее: «Сейчас… сейчас…» Ключ от машины, как и ожидалось, торчит в замке. Я разворачиваюсь рывками, по ходу дела осваивая управление (водить джип мне раньше не доводилось), и направляю его по проселку.

Джип переваливается на промоинах.

Машенька широко распахивает глаза:

— Мама!.. Я к маме хочу!..

Лизетта перетаскивает ее к себе на колени:

— Мы к твоей маме едем, Машенька, едем… Раньше мы с тобой ножками шли, ты помнишь? А теперь едем, так будет быстрее.

— Это ты, Лиза?

— Я, Машенька, я… Как ты себя чувствуешь?

— Ну… вроде бы… хорошо.

— Голова не кружится, не тошнит?

— Вроде бы — ничего…

— Тогда просто сиди. Или лучше поспи. Закрой глаза. Откроешь — а мы уже и приехали…