Михаил Ахманов - Темные небеса

Он тонул в густом вязком непроницаемом мраке. Если как следует разобраться, быть такого не могло: «ястреб» маневрировал в бою, и на внутренней поверхности кабины возникали то серо-коричневый огромный Тхар, то далекое солнце Гаммы Молота, то редкая россыпь звезд на краю Провала. Однако он их не видел — ни планеты, ни согревающего ее светила, ни далеких созвездий, памятных с детских лет. Но главное, он не видел тех, с кем сражался, ни одного корабля, ни единой цели.

Что бы это значило? Отказ систем наружного обзора? Но встроенные в корпус микродатчики работали даже тогда, когда от УИ [1] УИ — универсальный истребитель, малый многоцелевой космический аппарат боевого назначения. Подразделения истребителей (звенья — четыре аппарата, крылья — три звена, двенадцать аппаратов) обычно несут более крупные корабли, крейсера и фрегаты. За полторы сотни лет существования Космического Флота сменилось несколько моделей истребителей, которым по традиции присваивались имена хищных птиц или мифических созданий: «гриф», «коршун», «гарпия», «сапсан», «сокол», «дракон», «ястреб» и т.д. оставалась лишь груда обломков. Был только один способ их уничтожить — превратить истребитель в плазменный шар. Но, конечно, эта гипотеза была нелепой — если бы дроми сожгли «ястребок», он сгорел бы вместе со своим кораблем.

Но он жив! Несомненно жив, хотя не может пошевелить ни рукой, ни ногой и ничего не видит!

Может быть, дело не в истребителе, а в нем самом? Гравитационный удар способен отключить все центры восприятия… Но дроми не пользовались таким оружием, слишком громоздким, дорогим и малоэффективным в борьбе с земными кораблями. К тому же от сильного всплеска гравитации полопались бы кровеносные сосуды, что означает мгновенную смерть. Во всяком случае, он не сумел бы сейчас призадуматься о причинах своей неподвижности, об этой тьме и полном отсутствии ориентиров! С другой стороны, разряд плазменного метателя, преодолевший защитное поле, мог не убить его, а только изувечить. Скажем, проделать дырку в позвоночнике, срезать конечность, проткнуть живот… Это штатная ситуация, и «ястреб», спасая пилота от болевого шока, задействовал бы гипотермический блок. Так, возможно, и произошло; и тогда он несется сейчас в своем кораблике прямо к реаниматорам «Мальты». Летит туда замороженным, как древний таракан в куске арктического льда… Но разве анабиоз не блокирует сознание? В инструкции для младших офицеров и нижних чинов об этом говорилось как-то не совсем отчетливо… Наверное, чтобы нас не шокировать, решил он; затем подумал, что гипотермия, скорее всего, частичная и не затронула мозг.

Но все же интересно, сколько в нем дырок? И что струится в жилах — собственная кровь или питательный раствор? А может, кровь замерзла вместе с артериями, венами и прочей требухой? Нет, это невозможно, ведь мозг не отключился! Мыслю, значит существую… То есть мозговые клетки снабжаются глюкозой и кислородом в необходимых количествах… Хотя, пожалуй, мысли текут не очень ясные и с памятью тоже непорядок. Не вспомнить самых простых вещей, даже…

Тьма разошлась, будто мрачные бездны Галактики вдруг озарились взрывом сверхновой. Он увидел чье-то лицо — оно плавало над ним в смутной дымке и казалось таким знакомым и родным… Определенно он его где-то видел! Где-то, когда-то… Светлые волосы, серые глаза, белая кожа и веснушки на носу… Женщина! Мама? Быть не может! Мама сейчас с отцом на крейсере «Урал», в сотнях парсеков от Тхара, на границе сектора дроми… Они там, а он здесь, в эскадре «Мальты»… Припомнить бы только, кто он такой. Пусто в голове, ни имени, ни должности, ни звания! Хотя, должно быть, лейтенант, раз стал пилотом «ястреба»… Боевую машину не доверят курсанту-сопляку…

Нет, это не мать, подумал он, всматриваясь в знакомые черты; матери за шестьдесят, а этой девице втрое меньше. Мать тоже выглядит совсем не старой, но дело тут не в алых губках и нежной коже, а в выражении лица. Мать смотрит так, будто перед нею орудийный монитор на корабле лоона эо, а здесь глазки юные, наивные. Где же я их видел? Вертится в голове, а не ухватить…

Мрак сомкнулся снова, и мысль, прерванная видением, завершилась: ему не вспомнить самых простых вещей, даже собственного имени! Он твердо знал лишь то, что сражался с дроми над Тхаром, прикрывая нижний квадрант под «Мальтой» вместе с другими «ястребками». Кажется, бились они в двух мегаметрах над поверхностью, и у жаб был перевес пять к одному… Кажется, кроме малых кораблей, атаковали их дредноуты, и «Мальта» спалила один или два ударами аннигилятора… Кажется, погиб фрегат — вот только какой? Они были так похожи — «Гектор», «Ахилл» и «Диомед»…