Елена Сафронова - Вирь

– Роберт, нет, ну вы скажите!.. Ну вы скажите, почему вы так страшно пишете! Роберт, это же улет реальный, это хуже грибов – то, что вы показали!.. Зачем оно вам?

Что Роберт Гриф преподнес доверчивой восторженной публике – о том следует сказать особо. Роман с лапидарным названием «Мыло» был очередным в цикле «Субстанции жизни», где уже фигурировали гордо «Плесень», «Жиры», «Сыры», «Молоко», «Сыворотка» и сборник коротких новелл «Антибиотики». Естественно, эти названия не следовало трактовать буквально. Разве что «Плесень», повествующая о буднях внутри склепа, более или менее прочитывалась по названию, а все прочие темы и сюжеты, интересующие Роберта Грифа, к гастрономии имели отношение примерно такое же, как несвежий продукт, невзначай проглоченный в кафе – к нормальному пищеварению; проще говоря, скорее рвотное. Антология детально рассмотренных и увлеченно живописанных Грифом мерзостей жизни близилась к концу, и «Мыло» стало ее достойным завершением. Кстати, Роберт Гриф опять позволил себе, как и в первом романе, говорящее заглавие. Речь в книге шла о трудностях однополого секса, сложностях педофилии, неурядицах скотоложства и, если можно так выразиться, птицеложства, а мыло играло важнейшую роль в преодолении этих препон. Слайды же, изготовленные по специальному заказу, иллюстрировали все процессы, затронутые Грифом, в подробностях. Гриф втайне очень гордился этими слайдами, художнику долго жал руку и отвалил нехилый гонорар. Публика стонала от счастья приобщиться к таким более чем интимным, к таким тщательно скрываемым тягам отдельных представителей человечества. Многие зрители – обоего пола! – высказывали Грифу благодарность за то, что он не побоялся выставить такую любовь на всеобщее обозрение, а то, мол, они бы из ложной скромности, граничащей с ханжеством, и не познали бы самого сокровенного…

Гриф был доволен единодушием аудитории (хотя и тщательно скрывал свое удовольствие под нахмуренным вечно, согласно имиджу, челом). В бурлящем котле положительных эмоций он не уловил ни одного голоса «против». И вот вам пожалуйста! Какая-то блондинка, оказывается, выскочила из зала, потому что ее замутило!.. Могла бы испортить презентацию! Вот ведь дура! И Пашка хорош со своим гаремом! Не успел, что ли, предупредить свою красотку, на какое мероприятие они идут?.. Друзья и их интересы должны быть на первом месте, девушки – потом. А теперь выяснилось, что Пашка, из-за слабых нервов и желудка своей спутницы, пропустил самую интересную часть презентации, слайды до конца не просмотрел…

Впрочем, решил писатель, это поправимо: через месяц-полтора (если не раньше!) Дашенька утомит Пашку, а в промежутке между нею и какой-нибудь брюнеткой, шатенкой или даже бритоголовой Рома пригласит друга домой одного и покажет ему все слайды тет-а-тет на своем домашнем кинотеатре. Роберт Гриф негодовал, потому что в его стадо прокралась – с помощью лучшего друга! – паршивая овца, а мягкосердечный Рома Малиновкин искал оправдания любвеобильному Пашке и даже чувствительной Дашеньке. Именно «Ромина» ипостась писателя побуждала его вести сейчас затяжную разъяснительную беседу, адресованную непробиваемой Дашеньке – но делать это приходилось под маской Грифа, для солидности. Его, впрочем, радовало, что, кроме Дашеньки, у него был целый стол благодарных слушателей, и речь его не пропала бы втуне.

– Ну что вы, милая Дашенька, – самую чуточку свысока, как и положено маститому писателю, вещал Гриф, – то, что мы показывали на презентации, – вовсе не страшно. Это как раз те маленькие слабости людей, о которых мы уже говорили. Понимаете, есть люди, предпочитающие во всем традиционализм, в том числе и в этой сфере – мы же не ханжи, Дашенька, мы же понимаем, что все люди делают это, верно? Другой вопрос, как они это делают и с какими партнерами. Но если человеку нравится делать это, допустим, с козой, то мы, хоть и не разделяем его убеждений, неужели имеем право дискриминировать его по этому признаку? Нет, конечно, он такой же, как мы, и даже немного более интересный, потому что в его жизни есть яркие страницы, которых мы с вами, дорогая Дашенька, лишены. Так почему бы не удовлетворить любопытство тех, кто хочет «проследить» за этим процессом, не принимая в нем непосредственного участия? Это – прямая задача писателя – показать читателю то, что он без нас, писателей, никогда бы не узнал. А более всего люди хотят узнать, уж поверьте моему опыту, дорогая Дашенька, о тайнах своих ближних, о деталях их частной жизни. Это маленькая слабость большей части человечества! И опять же – можем ли мы презирать их, отталкивать их, за то лишь, что они обладают такой слабостью – любопытством? А может быть, это уже не любопытство, а его следующий уровень – сопереживание, сочувствие?.. Может быть, мой читатель хочет мысленно перевоплотиться в человека, одержимого слабостью… ну, допустим, к маленьким мальчикам… или к трупам… зачем же мне, большому, без ложной скромности писа…