Борис Прохоров: Костер для сверчка

КОСТЕР ДЛЯ СВЕРЧКА

Фантастическая повесть

Памяти старшего друга, большому мастеру и моему Наставнику Аркадию Натановичу СТРУГАЦКОМУ посвящаю.

Первая книга увлекательного и обширного, произведения «Костер для сверчка» не только захватывает читателя своей детективно-фантастической остротой, но и заставляет задуматься о диалектике общественно-социального устройства общества, роли в нем активно-волевого начала, руководящей социальной идеи.

Катастрофическая неустроенность и безнравственность сегодняшней действительности, представленная прежде всего через фигуру центрального персонажа Ростислава, предстает в исторической протяженности и единстве как прошлой эпохи (революция, гражданская война) так и будущего (пришельцы на космическом корабле). Прошлое, настоящее и будущее сведены вокруг настоящего бытия, вокруг проблемы: чем обусловлена та или иная модель социального устройства общества.

Произведение начинается с драматических событий гражданской войны (гибель отряда Манохина), где в батальных сценах рождается мотив предательства, разрастающийся сначала незаметно, но потом все явственнее до всеобщей значимости, до постановки проблемы: в чем причина социальной катастрофы социалистической модели общества?

Ростислав, живущий в пласте настоящего, связан с прошлой эпохой не только по линии преемственности поколений (он продолжатель своего деда, участника гражданской войны), но и как представитель новой генерации, поставленной перед необходимостью осмысления причины социальной трагедии (как идеи предательства исторической эволюции, исторической закономерности развития общества). Вместе с Ростиславом в произведение входит фантастически-детективный элемент. Нож с костяной ручкой, таящий в себе загадку прошлой эпохи, становится одной из предметно-образных деталей, из которых цементируется композиция фантастического детектива.

Образ Ростислава становится несущей опорой в композиции повествования. В реальную пластику персонажа естественно и плавно вплетается чудодейственная способность не просто исцелять, но и воскрешать умерших. Это позволяет автору сделать разворот композиции не столько в детективно-фантастическом плане, сколько в социально-историческом.

Ярые сталинисты во главе с очкастым стараются использовать дар героя для реставрации деспотически-насильственной модели общественного организма. Увлекательный детектив приобретает черты социальной проблематики, чрезвычайно актуальной для нашей современности, для объяснения трагедии русского и других народов в рамках нашей эпохи. Читатель попадает в более отдаленное прошлое, где сталкиваются две общественно-социальные структуры: древнее родовое жизнеустройство (Шиш) и космические пришельцы (Длинноногая, Пятнистый и другие), которые навязывают насильственно более цивилизованную, совершенную, по их мнению, структуру общества. Но все это приводит к социальной драме и взаимоистреблению как тех, так и других.

Автор увлекательно и интересно углубляет свои мысли, подключая разные эпохи, и проблематика начинает приобретать не просто социально-историческое, но и философски-всеобщее звучание: трагедия насильственно-волюнтаристского внедрения социальной модели, нарушающей пластически-закономерное историческое движение общества.

Философское углубление авторской мысли достигается и другой композиционной особенностью: философско-публицистическими авторскими размышлениями.

Ради справедливости нельзя не заметить, что в начале первой книги они носят несколько банальный, сиюминутно-газетный характер, острота которого притупляется при сегодняшнем чтении. Размышления о бюрократически-терроризирующей системе наробраза и другие некоторые погрешности не закрывают для читателя поистине захватывающую картину детективно-фантастического развития философско-социальной проблематики, решающей острейшие проблемы нашего времени, народов бывшего образования — СССР.

Перед читателем разворачивается картина философско-социальной образной мысли, реализованной в рамках публицистического детектива, чтение которого должно, по мысли автора, разворошить и растревожить душу читателя картиной, полной поэзией мысли.

Село Майма. 1982-1991 гг.