Борис Прохоров - Костер для сверчка

Брошенная им пепельница зависла над креслом. Исчезла... Возникла снова, совместившись с окровавленным двойником.

Сизая пелена разредилась. Перед Ростиславом стояла дама-олень.

— Зачем?

— Это не я!

— Так кто же?

Она обогнула стол. Приподняла голову отца. Ростислав кинулся ей на помощь. Вдвоем они усадили хозяина квартиры, прислонив спиной к креслу.

— Он умер, — сказала Анастасия. — Папа умер.

Она заплакала.

Жалость обуяла чудотворца:

— Чего ты хочешь?

Слезы остановились.

— Скорую... Врача...

— Он мертв.

Изумрудные, диковинного разреза глаза посмотрели на него с мольбой:

— Может как-нибудь... У нас есть знакомый профессор медицины. Наверно, он что-то... Ведь это только клиническая смерть...

— Ты хочешь, чтобы он жил? Зачем он... такой?

— Он — отец! Нельзя...

... Вздрогнул наборный паркет под ногами. Сбежалась, сгустилась вкруг чудотворца синева, до поры до времени таившаяся в дальних уголках Веселенной. Невидимое веретено завертелось вокруг своей оси. Окручивая в нить сиренево-фиолетовые пряди. Вскоре от образовавшегося кокона отделился искрящий жгут, потянулся к убитому. Распался миллионами волокон оплетая ими неподвижное тело. Застонал в беспамятстве Ростислав.

... Скользили по улицам цепочки плечистых мужчин, упрятанных в пятнистые комбинезоны, с колючими глазами на лиловых лицах. Гремела пальба в подъездах, на этажах, на открытых пространствах улиц и площадей. Где-то в подворотне жестяным басом грохотал мегафон: «Человек — для природы! ...Всякая тварь изначально выше человека...»

— Что вы делаете! — прокричал чудотворец.

— Как что, — изумился мегафон. — Мы на Службе!

— Откуда вы взялись? Из Космоса?

— Мы — ваше продолжение-е-е...

— Как?

— Ага — как!— ответило мегафонное эхо. Коричнево-шоколадный хозяин очухался. Вздрогнул. Сонно повел глазами. Ухватил повязку на голове, стащил бинты. У присутствующих появилась возможность лицезреть девственно-целую голову воскресшего.

— Вот и все.

Чудотворец шаткой походкой пошел вон из комнаты.

— Все только начинается. — Сбросив оцепенение дама-олень догнала его.

— Пойдем вместе. Кажется мы спасем Наташу и ее сына. Вскинутые брови Ростислава на мгновение остановили ее. Она пожала плечами:

— Надо же кому-то искупить грехи «Московского жулика»... «Миша-вежливый» — отвратителен и мне, но от родителей не отрекаются. Может оттого и происходит зло, что на каком-то этапе нас приучают бросать собственных детей, отрекаться от родителей. Отречься — значит забыть. Всякий, кто забывает прошлое, осужден повторить его.

— Ты говоришь книжным языком...

— Книги пишут люди. — Она заторопила его. — Пошли, иначе мы можем опоздать.

С тихим чмоканьем затворились двери лифта.

Из завтрашних газет:

«В энской губернии четверо горожан заболели неизвестной болезнью. Спустя шесть часов после появления признаков болезни инфицированные скончались. Принимаются необходимые меры для распознания характера, а также источника инфекции. Делается все для локализации зараженной местности...»

«По непроверенным данным федеральной полицией разыскивается некий Пархомцев за совершение ряда тягчайших преступлений. Р. Пархомцев в отдельных случаях выдавал себя за чудотворца-воскресителя. Поиски новоявленного Калиостро продолжаются. Руководители заинтересованных служб заверяют население, что преступник будет задержан и предстанет перед судом...»

«Глава департамента края сообщает: «Домыслы о существовании некоей Службы Профилактики, распускаемые злонамеренными лицами в целях дестабилизации обстановки в Республике, не соответствуют действительности...»

Этих газет Ростислав пока не читал.

Конец первой книги.

село Майма 1982 — 1991 годы.