Павел Когоут: Палачка

Рядом сидела секретарша, пожилая костлявая женщина, которая зорко оглядела их, с отвращением отвела глаза и стала чертить крестики в блокноте. По ее виду пани Тахеци могла заключить, что она залечивает здесь свои жизненные раны, наблюдая невзгоды других и заодно умножая их по мере своих сил.

Председатель на них даже не взглянул. Ему слишком примелькались удрученные лица, и он их не различал; когда приходится резать людей без ножа, нельзя позволять себе такую роскошь, как сострадание и участие. Одной фразой разделавшись со своим предшественником, он указал рукой на свободные стулья, раскрыл папку с документами Лизинки и отрицательно покачал головой.

— Театральное училище, все ясно… гимназия, ясно, ясно… — сказал он чуть ли не укоризненно, — нам бы любой ценой аттестат получить, неважно, достойны мы того или нет. Короче, милая пани: из училищ, выдающих диплом, у меня осталось только среднее музыкальное для подростков с дефектами зрения, которых у нее, увы, нет, как я понял из медицинского заключения. Так что расстаньтесь с мыслью о дипломе, милая пани, и благодарите Бога! Если вы ее, — продолжал председатель комиссии, — действительно любите, постарайтесь, пока не поздно, дать ей производственную специальность. С ремеслом никогда не пропадешь. Поступить в театральное, милая пани, много легче, чем поступить в училище, где готовят стюардесс или парикмахеров. Так что забудьте о дипломе и радуйтесь! Зачем такой молодой, здоровой девушке, — продолжал председатель комиссии, не поднимая глаз, — всю жизнь возиться с чужими прическами или летать по воздуху, когда, к примеру, школа садоводов и огородников предлагает ей твердую почву под ногами и свежий воздух круглый год! Ну как?

— Но она… боится холода… — сказала пани Тахеци.

От столь неожиданного поворота ей в голову не пришло ничего лучшего.

— Ясно, — сказал председатель снисходительно, — да и что тут удивительного? Есть профессии поинтереснее, чем в грязи под дождем сажать капусту или окучивать картошку. Если она так теплолюбива, нет ничего лучше училища пекарей. Что вы на это скажете?

— Она, — сказала пани Тахеци крайне удрученно, — и тепла не переносит…

— Ясно, ясно, — удовлетворенно сказал председатель, — ничего страшного! Стоит ли зимой и летом вскакивать в три утра, когда сельскохозяйственное профучилище — специальность животновода — обеспечит ей автоматизированный труд в закрытом помещении. А если после окончания она поедет в деревню, у нее будет и дом, и приданое, а это фактически гарантирует жениха. Ну как, идет?

Привычным движением он протянул руку, и секретарша столь же привычным движением вложила анкету между его большим и указательным пальцами.

— Боже мой, — сказала пани Тахеци, едва не лишаясь чувств, — Боже мой, неужели ей придется убирать за поросятами?

Если бы она стала кричать, угрожать или плакать, это не произвело бы на него никакого впечатления, но когда прозвучал ее прерывающийся шепот — словно сам Всевышний сидел с ними в кабинете, — председатель невольно поднял голову — и увидел Лизинку.

Лизинка все это время следила за карандашом его помощницы. Как только председатель говорил «ясно», та ставила в блокноте точку. Когда у нее набиралось пять черточек или точек, она соединяла их, и очередной крестик был готов. Сейчас острие карандаша висело в воздухе, Лизинка ждала, когда оно опустится.

Но председатель комиссии смотрел на ее острые локти и коленки, на еще детское, почти прозрачное личико, утопающее в водопаде длинных золотистых волос, и ощутил вдруг, как горячий вихрь чувств и воспоминаний выносит его из строгой конторы, вытаскивает из солидного костюма, из привычек и несет наперерез потоку дел и совещаний в страну святой невинности. Внезапно он услышал голос, который, как ему казалось, давным-давно и навсегда смолк в его ушах: «Мадонна! — вновь сказала его мама на Святом Холме, на который они только что поднялись вместе с процессией. — Встань на колени, Гонзичек, это Пресвятая Дева!

И хотя ему надо было набрать квоту, рука с анкетой опустилась, и он повернулся к секретарше.

— Дайте мне, — сказал он, — папку „СС“.

Костлявая женщина оторвала взгляд от крестиков и снова посмотрела на Лизинку, теперь уже с испугом. Зная своего начальника, она не могла понять, что вызвало в нем такую резкую перемену. Нехотя отложив карандаш, она подошла к сейфу и подала председателю папку с надписью „Совершенно секретно“. В ней лежал список особых специальностей, заявленных несколькими центральными ведомствами. Рядом с каждой кратко, но исчерпывающе излагались требования к поступающему.