Во-первых, на ней толпилось не так много людей; во-вторых, чувствовали они себя там, как казалось на расстоянии, гораздо вольготнее – и не столько материально, сколько в смысле свободы передвижения; наконец, в-третьих, они могли работать, сообразуясь со своими личными планами.
Повторяю, так казалось издали.
И вот, когда появилась формальная возможность сигануть на эту заветную полочку (а необходимость появилась значительно раньше), я не задумываясь стал искать людей, способных ввести меня в организованное сообщество литераторов, то есть в Союз писателей.
Проще говоря, я стал искать рекомендателей, ибо по уставу Союза писателей СССР от вступающего требуется наличие трех рекомендаций членов Союза.
К кому обратиться?
Я испытывал неловкость провинциала перед дверями, за которыми происходит светский бал. Многих его участников я знал, перед иными испытывал восхищение, некоторые знали меня. Одновременно с неловкостью я ощущал провинциальное самомнение и желание быть введенным в залу через парадную дверь, чтобы музыка хоть на секунду смолкла и танцующие взглянули на меня с интересом.
Это могло произойти, как я думал, если моим рекомендателем будет человек уважаемый, снискавший себе славу и почет своими бальными успехами.
Привычка выражаться фигурально меня погубит.
Мой выбор пал на В. В. – это был, да и есть сейчас, очень известный литератор, в котором я угадывал некое родство – если не душ, то литературных устремлений – тогда еще необъяснимое. Главное – он хорошо писал. То есть, мне нравилось, как он писал – честно, мужественно и иронично. Его книги интересно было читать, потому что он до многих вещей доходил сам. Собственно, в этом и была первая черточка нашего родства, как я понял потом. Он попал на полочку литераторов с полочки моряков, причем ухитрился как бы остаться на последней, а вернее, объединить их в одну, поскольку замечательно совмещал две профессии.
Он был плавающим писателем, или пишущим моряком.
И то, и другое неточно.
Если бы мы не вышли из эпохи новых словообразований типа «колхоз», то В. В. можно было бы назвать «плавписом», или «пишмором» – кому как нравится – подчеркнув этим органическое единство двух его профессий. Мне лично больше нравится «пишмор».
Я не называю его фамилии, потому что о ней легко догадаться и еще по одной причине, которая выяснится позже.
Беда была в том, что В. В. меня не знал, книжек моих не читал и обладал по слухам довольно крутым характером, так что сунуться к нему за здорово живешь представлялось делом не только сомнительным, но и опасным. Можно было запросто схлопотать пару крепких выражений.
Пришлось искать обходных путей и пользоваться услугами третьих лиц, которые сообщили В. В. о моем существовании и желании быть его протеже, если, конечно, он сочтет это возможным.
Мне сказали: звони, он предупрежден.
Я позвонил.
Трубку поднял сам В. В. – я уже знал, что он живет один – и хмуро, как мне почудилось, выслушал мой сбивчивый рассказ о том, что я написал книжку и хотел бы подарить ему, поскольку уважаю и проч., и проч.
– Так в чем дело? – недовольно сказал В. В. – Присылайте.
– Но я хотел бы попросить вас… если возможно… – залепетал я.
– Короче! – отрубил В. В. – Чего вы хотите?
– Чтобы вы ее прочитали! – выпалил я. – И дали мне… рекомендовали бы меня…
– Не-ет! – торжествующе протянул он. – Этого не могу. Мне сейчас некогда.
Я замолчал, не зная, как на это возразить.
– Постойте, как ваша фамилия? – после паузы спросил В. В., будто припоминая что-то.
Фамилия вылетела из меня пулей, причем последние звуки обогнали первые.
– Как-как? Повторите?
Я заставил звуки следовать по порядку.
– А-а… Я вспомнил, мне говорили. Присылайте. Прочту… Позвоните через две недели.
Я судорожно принялся благодарить короткие телефонные гудки.
Через две недели я позвонил снова.
– Ваша книжка мне понравилась, – сказал В. В. – Приезжайте, я напишу рекомендацию.
Нечего и говорить, что я был счастлив.
Был конец марта. Осевшие за зиму сугробы в крапинках копоти еще лежали в городских дворах. Последняя фраза не есть литературное украшение. Сугробы во дворах мне еще понадобятся.
Я стал готовиться к визиту, то есть перечитывать книжки В. В., стараясь представить себе личность автора. И тут следует сказать немного об этих книжках, и вообще, о жанре прозы В. В. и роли в ней его личности, поскольку это занимает меня больше, чем история с рекомендацией. Она, как вы понимаете, составляет лишь сюжетную основу, без которой мне трудно обойтись.
Читать дальше