Феликс Кривин - Антология Сатиры и Юмора России ХХ века

Редко встретишь мыслителя, играющего в дурака. И намного чаще — дурака, играющего в мыслителя.

Идеальный дурак — это такой дурак, который способен вместить всю свою глупость в минимальное количество слов.

Сладость иных плодов ограничивается их запретностью, и для них смертельно снятие запрета.

Они мыслили точно так, как Сократ. А цикуту им заменяла цитата.

Чем просвещенней век, тем меньше в нем Сократов.

В двадцатом столетии мыслительный процесс так и не стал процессом века, поскольку на всех процессах присутствовал в качестве ответчика.

В звездную ночь песчинки смотрятся в небо, как в зеркало, и каждая легко находит себя среди других, подобных ей, песчинок. Это так просто — найти себя: стоит посмотреть в небо и поискать самую яркую звезду. Чем ярче звезда, тем легче жить на свете песчинке.

Драконы — это змеи, мечтавшие о крыльях и оставившие в легендах свои мечты.

Легендарная птица Феникс, птица из времени легенд… В то легендарное время птица Феникс была обычным воробьем, в то время быть воробьем означало постоянно возрождаться из пепла.

Чем живы верблюды? Только тем, что, бродя по выжженной, голой пустыне, они носят повсюду милый сердцу горный пейзаж.

В благородном порыве идти нам навстречу ветер нередко сбивает с ног.

Если бы отрезок не считал себя бесконечной прямой, он вряд ли бы дотянул от одной до другой точки.

Когда разум пытается заменить чувство, ему требуется вся его сила, вся эрудиция — там, где чувству достаточно одного вздоха.

Птицы поднимаются в небо, изо всех сил отмахиваясь от земли. Тем-то от птицы и отличается человек, что он не может ни от чего отмахнуться.

Иногда хочется стать на голову, чтобы лучше увидеть небо. Но мы привыкли твердо стоять на ногах.

Лишь теряя почву под собой, вода приобретает стремительность водопада.

Иное озарение — сплошное разорение.

С одним свернешь горы, с другим свернешь шею.

Охотник, собака и дичь — и все это слито в одном человеке. Он одновременно берет след, стреляет и падает под выстрелом. И всякий раз, как он делает очередной выстрел, в нем остается меньше человека и больше собаки и охотника.

Воспитанные революцией, мы пели: «Но настанет пора, и проснется народ…» Мы-то думали, что это народ так спит, а на самом деле он так бодрствовал.

Между доспехами и успехами Дон Кихот выбирает доспехи. Другие выбирают успехи, потому что мода на доспехи прошла. Мода на доспехи обычно либо прошла, либо еще не пришла, а на успехи — всегда сохраняется.

Дон Кихот — это поднятый на смех Иисус Христос, которому нет места внизу, на среднежитейском уровне. То его поднимают на щит, то поднимают на смех — в те редкие удачные времена, когда не поднимают на Голгофу.

Нимбы носят вокруг головы, а петли — вокруг шеи.

Скептицизм — опьянение трезвостью.

Не скупитесь отдать золотые часы за золотые минуты!

Запретный плод сладок, пока его не вкусишь.

Счастье — ненадежный друг: оно приходит, когда нам хорошо, и уходит, когда нам плохо.

Сочетание желтого и зеленого на склоне горы — как сочетание осени и весны на склоне жизни.

Листы старых мудрых книг желтеют, как листья деревьев, но они никогда не бывают зелеными… А быть может, в этом зеленом — вся мудрость…

Живешь эту жизнь, как эпопею, а в конце поглядишь — она вся на одном листке умещается. Стоило ее жить, как эпопею? Может, лучше было прожить ее, как афоризм: коротко, но со смыслом? Так бы она лучше запомнилась…

Люди не раз отдавали жизнь за свои убеждения. Но убеждения они отдавали только за хорошую жизнь.

Когда грабители, пробираясь в дом, гладят во дворе сторожевую собаку, это вовсе не значит, что они любят ее больше, чем хозяина. Гладят — не обязательно любят. Ласкают — не обязательно любят. Ласка нередко лишь один из видов оружия, а любовь, как правило, безоружна.

Не покупайте любимым дорогих подарков, чтоб на их фоне не выглядеть слишком дешево!