Геннадий Прашкевич: Юрьев день

– Уйдите оттуда! – крикнул Анар.

Теперь советчик бежал по набережной. Мокрый, суетливый. Футболка под дождем теряла цвет, острый носик задран, глаза синие, чистые, такие любят показывать в патриотических лентах: Иван-Царевич или невинный послушник, всегда что-то в высшей степени позитивное. Ноги у советчика казались кривыми, но это из-за облепивших ноги мокрых брюк. «Не волнуйтесь! – крикнул. – Опасность молний часто преувеличивают». А в баре сразу попросил чаю. Пирожного ему не надо, и есть он совсем не хочет, а чаю дайте. «Советую вам полистать книжку академика Верещагина, – показал он нам мелкие, как чеснок, зубки. – У академика Верещагина описаны тысячи случаев необычного воздействия прямого удара молнии. – Младший лейтенант Смирнов-Суконин (Алекс подсказал нам его имя) слова выговаривал как-то хитро. – Академик Верещагин утверждает, что прямые удары молнии могут приносить очень неожиданные результаты. Например, один человек, мужчина, стал считать в уме очень большие цифры. Вот разбуди его ночью, – убежденно заявил Смирнов (вторую фамилию Смирнова-Суконина мы как-то упускали, да он и не настаивал на точности), – спроси у него корень из трех миллионов семидесяти трех тысяч двадцати одного, он никогда не перепутает, о каких корнях идет речь. Руки обожжены, скрючены, сам как древесный корешок, дрожит, шепчет, а в уме считает быстро. А другой человек, тоже мужчина, после прямого удара молнии бросил курить. Так его вдова рассказывала. А третий стал знать сразу шесть иностранных языков». Похоже, вещдок майора Мухина действительно добрался до Немала, раз в «Дарьином саду» появился еще один человек, возивший винтовку на бывший танковый полигон.

– Вот чем жив человек? – Алекс сделал глоток вина и посмотрел на портрет принцессы Укока. – Да мечтой жив человек. – Исключительно мечтой! И у принцессы Укока тоже была мечта, только мы сейчас не знаем, какая. Мечтают все. Кто о машине, кто о квартире, кто о более легком способе дышать, двигаться. Банкир, например, мечтает, что кредит, взятый строителями, превратится в красивые и удобные жилища, а сами жилища будут активно и успешно продаваться, а кредиты будут возвращены вовремя. Кончилась эпоха слов, понимаете. Кризис. Системный кризис. Финансовый, энергетический, а прежде всего – доверия. У большинства правительств всего-то влияния осталось на один указ – о самороспуске. Пора объявить Юрьев день, – Алекс пустил в ход одну из своих многозначительных улыбок. – Именно так. Именно Юрьев день. Когда-то в Юрьев день любой крепостной мог поменять своего хозяина, а чем мы не крепостные, Анар? И твоя буфетчица, и твои гастарбайтеры, и ты сам – все мы крепостные. Я бы, например, хотел пожить на юге Африки, никому не давая отчета, занимаясь только тем, чем занимался бы. А у нас даже паспорта отобрали, попробуй, переберись в Африку. Нет, нет, – поднял он фужер и посмотрел вино на свет. – Я настаиваю на Юрьевом дне! Открыть все государственные границы, пусть каждый сам лично выбирает место обитания. Хватит споров. Живите там, где хотите, живите так, как хотите. Не для благоденствия какой-то там символической Австрии или Швеции, а для самих себя.

Алекс внимательно смотрел на темнеющую, быстро несущуюся воду. В пляшущих гребешках отражались вспышки электросварки. Туман тянуло все ниже. Фонари просвечивали сквозь него, как круглые луны. А в воде плясали и плясали близкие отсветы.

– Инновации! – нашел нужное слово Алекс. – Только инновации изменят мир, – пояснил он убежденно. – Не бесплодные дискуссии о Луне, якобы сошедшей с орбиты, не отмена казенных бумажек, не устройства с подозрительных видеороликов, а инновации, именно инновации, вливающие в мировую экономику новую кровь. Как было когда-то с появлением железных дорог, с появлением автомобилей, компьютеров.

– Ты о войне? – спросил Анар.

Ответить Алекс не успел. За него ответил человек в шортах.

– А ядерные арсеналы? А отсутствие внятной идеологии? – Человек в шортах и в армейской рубашке появился в баре неожиданно. Анар поглядел на гостя с интересом, но тот уже исчез. Деревянные колонны, каменная арка, три выхода – в баре легко было появиться незаметно, но так же легко можно было исчезнуть.

Впрочем, Алекса ничто уже не могло остановить. Рынок труда и Юрьев день – вот в чем он видел выход! Мир разваливается на глазах. Реальное стимулирование экономики возможно только через рынок труда, ну еще, может, через создание новой резервной валюты. Да хоть песо, хоть экю, ответил Алекс на повисший над террасой немой вопрос. Какая разница? Главное, снять накипь хищничества, избавиться от избыточного потенциала. Может, правда, объявить Юрьев день, открыть все границы? Пусть тысячи азиатов двинутся в Сибирь, пусть миллионы желтых преобразуют Европу, а белые осваивают африканские территории. Моментально упадет стоимость труда в реальном секторе. Это на порядок, нет, на несколько порядков эффективнее плана Гайтнера. Миллионы рук самым естественным путем, как мощная река, начнут перетекать из Китая в Россию, из России в Афганистан, в Иран, в Турцию, из Мексики в Штаты, из Аргентины в Южную Африку и так далее. Гедонистам, не желающим работать, дадут наконец под зад…