Клэр Норт - Совершенство

Далее – множество имен и лиц. Когда-то она была секретаршей, но теперь возглавляет собственную медиакомпанию. Он работал в бухгалтерии писчебумажного магазина, а сейчас консультант по менеджменту, причем довольно известный. Он весил почти сто сорок килограммов и боялся встреч с новыми людьми, но набрав на «Совершенстве» баллы для вступления в Клуб ста шести, полностью изменил свою жизнь и только что обручился с моделью, занявшей второе место на конкурсе «Мисс Колумбия 2009».

Она обожает свою яхту.

Он обожает свой дом.

Он познакомился со своей женой на «Совершенстве», с идеальной женщиной, он не знал, что такое совершенство, пока не увидел ее.

«Мне казалось, что моя жизнь катится под откос, – объясняет она. – Но теперь понимаю, что тоже могу быть совершенной».

Я закрываю журнал, когда объявляют мой рейс, иду к выходу на посадку, на время забыв о бриллиантах. Самая трудная часть работы позади. Дальше все пойдет полегче.

Место в премиум-классе у двери: не первый класс, но и не эконом. Масса дежурных любезностей и вода со льдом в пластиковом стаканчике. У стюардессы, проводящей меня к моему креслу, на губах помада убийственно-красного цвета.

Стандартные требования к внешнему виду женской части экипажа:

• Рост от ста пятидесяти пяти до ста восьмидесяти двух сантиметров, вес пропорционально росту.

• Обязательная юбка, но не брюки.

• Прическа в одном из четырнадцати определенных положением стилей. Если волосы стянуты назад в хвост, длина хвоста не должна превышать трех сантиметров.

• Пудра и губная помада – по минимальным требованиям к макияжу.

• Сумку необходимо носить только на правом плече.

• Шляпка обязательна к постоянному ношению, будучи чуть сдвинутой вправо.

Кресло рядом со мной пустует. Я вытягиваю ремень безопасности, обвивая им себя чуть туже обычного, и откидываюсь на спинку.

Дверь захлопывается с глухим стуком, отрезая нас от внешнего мира.

Я прикрываю глаза.

Рядом со мной садится мужчина.

На нем парусиновый костюм, белая хлопчатобумажная рубашка, поднятые на лоб очки. Часы у него на толстом кожаном ремешке, однако циферблат устроен так, что сквозь него видна вся работа механизма, так называемые часы-скелет, навскидку – за четыреста пятьдесят фунтов, куда более уместные, чем его туфли (за шестьдесят фунтов) или стрижка (за пятнадцать фунтов). Возможно, часы эти имеют для него некое особое значение. Я гадаю, умыкнуть их мне или нет, но решаю, что ремешок слишком широкий, мне не подойдет, к тому же и настроение не то.

Я бросаю взгляд на его лицо, и он мне известен, он же mugurski71. И сейчас он достает журнал из мешочка на кресле напротив него. Листает, брови сведены, лоб нахмурен, размышляет над отпуском на Черном море и над выбором курортов на Эгейском море.

Я отвожу взгляд и отворачиваюсь.

Вспомнит ли он мое лицо?

Это невозможно: мы никогда не встречались, в руке у него нет фотографии для сравнения.

И столь же невозможное совпадение: _why и mugurski71 не встречаются вот так случайно.

Самолет начинает выруливать на полосу. Стюардессы производят проверку безопасности: ремни, защелки. С идеально приклеенными улыбками они указывают на аварийные выходы тут и там, кислородные маски, спасательные жилеты, сохраняйте спокойствие, спасайте сначала себя, затем детей.

Я делаю вид, что читаю журнал, он – тоже.

Как он меня нашел?

– По деньгам.

Он произнес эти два слова так спокойно, не отрывая взгляда от страницы у себя на коленях – «Отдых класса «люкс» с совершенной детокс-программой», – что я засомневалась, говорил ли он вообще.

Затем он продолжил:

– Я проследил денежные переводы. Как только мы заключили, что вы «зайцем» уплыли на круизном лайнере, я выслал вперед людей для наблюдения за портами, кто где сходил, кто в какую гостиницу вселялся. В тот день, когда лайнер прибыл в Шарм-эль-Шейх, таможню прошел некий австралийский паспорт, отсутствовавший в корабельном реестре. Мы засекли вас, когда вы съезжали из гостиницы, но вы воспользовались одним и тем же счетом для оплаты номера и билета до Стамбула. Мне пришлось буквально бежать, чтобы успеть на этот рейс, что мне вовсе не подобает. Меня зовут Гоген.

Он протянул руку, бледную, с толстыми мясистыми пальцами, не поднимая глаз от своего журнала. Я отказалась пожать ее.

– Вы ко мне обращаетесь? – спросила я.

– Да. К вам.

– Я вас не знаю.

– Я работаю на «Прометея».

– Боюсь, мне это ничего не говорит.