Клэр Норт - Совершенство

Злобы в ее голосе не было, сплошное любопытство, свойственное женщине, пытающейся разгадать нечто, с чем она эмоционально не связана.

– Я похитила его… из-за денег, – соврала я. – Нет, вы не часть моего плана. Мне очень понравилось общаться с вами.

– Правда? По-моему, мне это тоже понравилось, я казалась очень счастливой на записях, которые мне показывали. Я вспоминала тот вечер с теплотой и полагала, что эмоциональные воспоминания и не сотрутся, пусть даже и нарушится зрительная связь, а значит, вы поэтому неплохая.

Ни злости, ни страха, черт подери, что с ней такое? Я покрепче схватила ее за плечи и посмотрела ей в глаза.

– Филипа, – прошипела я, – вы говорили мне, что «Совершенство» – это конец света.

– Правда? Я что, напилась? Рэйф не позволяет мне пить, но иногда…

– Вы не напились.

– Нет, похоже, что нет. Разумеется, конец. Конец света. А вы все только усугубили. Хотя, если поразмыслить, по-моему, это, наверное, необходимый шаг, верный план, хорошая реакция на ситуацию…

– Что случилось? Что происходит с Луизой Дюнда?

Она по-птичьи склонила голову чуть набок.

– А вы не знаете?

– Нет, не знаю. В Америке я видела одну женщину, Мередит Ирвуд…

Она еле заметно нахмурила брови, чуть закусила нижнюю губу.

– Я ее не знаю.

– Она спятила, процедуры…

– Вы знаете, что это моя вина? – весело прервала она меня. – Хотя наука – это лишь то, что люди видят на поверхности, расщепить атом и получить бомбу, спасти планету, убить планету, спасти людей, убить людей, фундаментально это одно и то же, пока человеческая мысль не превратит ее во что-то еще…

Она забормотала совсем невнятно, ее взгляд ускользал куда-то вне поля моего зрения, я крепко держала ее, стараясь не выпускать.

– Филипа, – прошептала я. – Я могу помочь. Что, черт подери, здесь происходит?

– Хотите посмотреть? А люди внутри вас забудут? Забудут, что я была с вами? – Легкое хихиканье. – Рэйф будет просто вне себя!

– Там есть камеры видеонаблюдения?

– Нет.

– Тогда да, все всё забудут.

– Хорошо. Хорошо, хорошо!

Она схватила меня за руку, коснувшись пальцами браслета, который подарила мне много месяцев назад, и потащила меня к двери.

– Пошли-пошли! – прокудахтала она. – Пошли-пошли-пошли!

И потащила меня в дом.

Стены, перекрашенные в горохово-зеленый цвет. Скрипучие полы, покрытые крапчатым линолеумом. Высокие потолки, люстра из латуни, висящая чуть косо в большом зале. Пальто, брошенные на комод у входа, крючков или вешалок нет. Персонал: по большей части молодежь, несколько руководителей средних лет, изумленно таращившихся на Филипу, тащившую меня по коридору.

– Это моя подруга! – рявкнула она на какого-то мужчину, оказавшегося у нас на пути. – Она эксперт.

Поворот, у двери стоит каталка. Когда-то здесь стоял шум болтовни французских богачей или царила тишина, в которой усыхали состоятельные жены, пока их мужья ускользали в места и постели потеплее. Возможно, во время Второй мировой войны тут квартировали немецкие солдаты, велев семейству или смириться, или убираться прочь. Или нет, наверное, нет, так далеко на юг немцы не проникли. Вероятно, здесь находился очаг скрытого сопротивления, где по воскресеньям собравшиеся мужчины и женщины приглушенными голосами говорили об отцовских ружьях, по-прежнему спрятанных под половицами.

Как тут все превратили в медицинский центр, переделали под покровом ночи, я не знаю, но факт оставался фактом. Большой зал, в котором прежде, наверное, танцевали, теперь преобразился: шесть коек вдоль стены, пять из них заняты. Их обитатели были красивы даже во сне, даже с трубками в венах и с электродами в черепах, даже с большими очками на глазах и датчиками, закрепленными на торчавших наружу языках, совершенно явно красивы, красивы по-хирургически. Пять спящих красавцев и красавиц, трое мужчин и две женщины, Луиза Дюнда на койке у окна, глаза закрыты, волосы разметались по белой подушке – спящая принцесса.

За ними наблюдали две медсестры и врач, удивившиеся при виде меня, но почтительно поглядевшие на Филипу, сказавшую:

– Можно нам поговорить наедине?

Филипа Перейра-Конрой, хотя и не ее брат собственной персоной, но все-таки член своего клана. Они удалились.

– Филипа… – снова начала я.

– Все они совершенны, – объяснила она, обводя спящих плавным жестом руки. – Германия, Испания, двое из Франции плюс еще из Италии. Девять в Америке, восемь в Китае, четыре в Индии, один в Индонезии, три в Австралии. Рэйф сказал – поставь все на место, это твои машины, вот ты и поставь все на место, улучши, прямо как бац – и атом расщепили за месяц, прямо как яблоко упало с яблони – плюх, и…