Эльвира Вашкевич - Метро

Леха вздрогнул и зашарил по карманам, ища карту. Хлипкой бумажонки не было. Видно, обронил где-то, когда удирал, не чуя ног, от призрачного паровоза. Да и чем могла помочь эта карта? На ней ведь всего лишь и был нарисован проход к мифическому складу консервов. Ныряешь, значит, в люк у "Красносельской", в тот, что неподалеку от школы, двигаешься по тоннелям в сторону "Комсомольской", пять поворотов пропускаешь, на шестом сворачиваешь... И, главное, старайся не попадаться ни ментам, ни кому еще на глаза. Склад, особо стратегического назначения - это дело тонкое, почти как Восток. Вот и все инструкции.

Леха стукнул кулаком по стене, но и это не помогло, лишь содрал кожу с костяшек пальцев. Боль вспыхнула ослепительным пламенем.

- Толян, скотина безрогая! - и Леха добавил еще несколько эпитетов, подхваченных им уже в бомжиной жизни. В семейно-инженерной он и не подозревал о существовании подобных слов. - И сдались тебе эти консервы? Неужто так не прожили бы? Бутылки, старушки опять же сердобольные. Не пропали бы с голоду. А коли понадобился склад, так и шел бы сам!

Леха еще долго высказывался, дискутируя с отсутствующим Толяном, поминая ему все прегрешения, в том числе и воображаемые, какие только мог вспомнить и придумать. Особенно обидно было то, что в тоннеле этом сидит не кто-либо, а именно он, Леха, и выхода что-то не предвидится.

Желудок заурчал, сворачиваясь болезненным комком, когда Леха помянул консервы в сотый раз. Организм, видно, реагировал на упоминание пищи и удивлялся, что столько раз повторив слово "еда", хозяин не оделил собственное тело чем-нибудь существеннее слов. К примеру, теми же консервами. Можно даже и без макарон. И без хлеба тоже.

- Жрать-то как хочется... - тоскливо протянул Леха и пнул небольшой камушек. Подошва кеда отстала от верха и начало казаться, что обувь издевательски ухмыляется. Из дыры высунулся палец, обтянутый грязным носком. - А-аааааа! - махнул рукою Леха. Жизнь стала совершенно беспросветной.

Он еще немного посидел на плите, задумчиво потирая подбородок. Колючая щетина неприятно царапала ладонь. На щеке прощупывался толстый бугор проклевывающегося прыща.

- Нет, ну высидеть тут ничего не получится, - сделал вывод в конце концов, когда начала болеть спина. Все же плита оказалась не столь удобной. - Нужно идти. Вот только куда?

Выбор был не очень-то и велик: либо направо, либо налево, других направлений не предусматривалось. Поразмышляв над преимуществами того или другого пути, Леха похромал налево, вспомнив отчего-то старое правило прохождения лабиринта: всегда сворачивать налево.

- Вот я и сверну, - бормотал он, дотрагиваясь пальцами до стены. - Как настоящий мужик. Только налево, и никаких больше гвоздей! Как это там было... у Пушкина... пойдет направо - песнь заводит, налево - сказку говорит... Охренительные сказки получаются! Там чудеса, там леший бродит... Вот если из-за угла сейчас какой лешак появится, то буду в точности знать, что место мое - в Кащенко. А, может, я уже там?

Леха продолжал держаться за стену, надеясь, что вот-вот ощутит знакомое подрагивание, услышит вдалеке грохот, стук колес по рельсам. Тогда точно будет известно, куда идти. Однажды напряженным слухом Леха уловил что-то вроде грохота метрополитена, рванулся на звук, вскрикивая от радости, но за поворотом оказалась глухая стена. За ней дрожал, грохотал и мчался поезд, и Леха почти что видел сквозь камень, как холодно и лунно светит огромный голубоватый фонарь, выхватывая из темноты извивы кабелей по стенам, стремясь к яркой, праздничной станции. Но стена не пускала его, перегораживая выход. Леха замолотил кулаками по камню, закричал, словно мог его кто услышать, будто пассажиры того поезда могли ему чем-то помочь, и долго потом стоял еще у этой стены, прижавшись ухом. Слушал, как через равные промежутки времени раздается дрожащий грохот - мчится метрошный поезд, увозя куда-то торопящихся, вечно сосредоточенных на себе людей. Мчится, вот только Леха никак не может попасть ни в один вагон, а лишь провожает каждый из них голодным взглядом.

Еще дважды Леха так же бросался на звук, и вновь упирался в глухую стену. Ему начало казаться, что тоннели насмехаются над ним, уводят куда-то в темноту. И действительно, лампочек становилось все меньше, и светили они все тусклее.

- Электричества им не хватает, что ли? - шептал Леха, спотыкаясь на неровном полу, натыкаясь на разбросанный мусор. - Экономят. Все экономят. Как Толян на бумаге. И лампочки вкручивают совсем слабенькие.