Анатолий Величковский - Богатый

— Садитесь, — предложил художник. Богатый повиновался, именно повиновался, все жесты его были как бы связаны волей хозяина, в них не было, хоть убей не было ни капельки самостоятельности. Он сел и весь вид его говорил: покорился, покорился, батюшка, наставник и покровитель.

Художник присел на ручку соседнего кресла и, покачивая ногой в синей войлочной туфле, попросил Богатого как можно скорее высказаться.

Тут Богатый начал врать, что будто бы у него есть жена и пятеро детей. Он начал описывать способности каждого ребенка, заговорил о том, что ему трудно содержать и воспитывать семью.

— Вы хотите, чтоб я вам дал денег? — спросил художник.

— О нет, о нет, что вы, маэстро, такой мысли у меня нет и не может быть, я коммерсант.

— Не понимаю, чем же я, в таком случае, обязан, — сказал художник и помолчав добавил, — вашему посещению?

Роковой момент приблизился, нужно было переходить к делу, и Богатый решился: — Мне нужно десять картин с расквашенными в дребезги автомобилями десяти разных марок. Сказав это, Богатый взглянул на художника и, не найдя в его лице ничего подозрительного, продолжал говорить и говорить о содержании картин, расписывая подробности.

Взглянув снова на художника, Богатый увидел, что он по-прежнему сидит, болтая ногой, но что-то новое было в лице его. «Очарован, мной очарован, вконец очарован», — подумал Богатый и тут, чтобы вернуть художника из эмпиреев на землю, дотронулся до колена знаменитого маэстро, уже совсем по-приятельски.

Седой художник вскочил, подпрыгнул, воздел руки и застонал: «Ох! ох! Боже мой! Боже мой! Что они со мной делают!? Что они со мной делают!? Отнимают! все отнимают! Вечно, вечно так, так, так, так, так!!» — восклицал он, подпрыгивая на месте.

— Простите, — лепетал Богатый, — я не знал, что у вас болит колено… право не знал!

— При чем тут колено? — взревел художник, и на его рев вышла из соседней комнаты испуганная истерикой мужа красавица жена. Она, словно королева, несла свою гордую голову на длинной шее, выбрасывая из-под белого платья носки золотых туфелек, подобно тому, как разозленная змея выбрасывает свое жало.

Богатый стоял, опустив руки, художник, наоборот, окаменел с воздетыми руками.

— Что тут происходит, Петя!? — спросила она, подходя к мужу и рассматривая в лорнет Богатого. — Вы что тут делаете? — спросила она гостя, продолжая смотреть в лорнет.

Художник взмахнул обеими руками так, словно хотел посадить Богатого на кол. Богатый, действительно, как бы на кол и сел, так у него покраснело лицо и выпучились глаза.

— Простите меня, — сказал Богатый, — я честное слово не виноват, я же не мог знать что у них болит колено.

— Петя, не сердись, тебе вовсе не подобает сердиться, лучше объясни мне, что этот господин в огромных сапожищах хочет. Мне даже смешно, — сказала жена художника и вдруг звонко захохотала.

— Я был подчинен уже той воле, что заставляет океаны нести свои огромные волны к берегам, я слышал шум и тех незримых волн, что заставляют мое сердце биться, я попал в ритм, соединяющий меня с тем, что главное! А этот жалкий тип хватил меня по колену! Ах, все равно меня никто не поймет! Я трагический человек! Понимаешь, трагический! Обязательно меня кто-то собьет, — выкрикивал седой художник в бешенстве.

Но жена в трагедию не верила, гнев мужа ей казался просто капризом.

— Петя, не волнуйся так, тебе вредно. Прости ему, — сказала она и, обращаясь к Богатому, добавила: — Знаете, иногда даже я ему мешаю… Войду в мастерскую с самыми благими намерениями, а он вдруг схватится за голову и чуть не плачет. Это оттого, что я вошла некстати, — с этими словами супруга художника подсела к Богатому и стала его расспрашивать. Богатый излил всю свою душу, рассказал обо всех своих горьких разочарованиях и в конце концов сообщил о цели своего визита.

— Так что же ты, Петенька, отвергаешь выгодное предложение? О, какой ты у меня бека. Подумай, у куплетиста бездарного, безголосого уже есть «Дрин Дрон», яхта, дом на острове Ямайке, а у нас старый «Бидон Каслан»! ах! ах! ах! — заохала супруга. — Умоляю, нарисуй ему десять картин с автомобилями разных марок.

Художник склонил свою белую голову, но так, словно на ней были длинные рога, и забодал воздух молча.

Жена встала и, снова выбрасывая свои золотые змеиные жальца, подошла к безнадежно бодающемуся супругу и положила ему на плечи обнаженные до подмышек руки.

— Капитал при мне! — ободряюще проговорил Богатый.