Сергей Казменко: Китеж. Сборник фантастики

— Какая спасательная операция, советник? Вы в своем уме? — Адмирал не привык выбирать выражения и не собирался отступать от своей манеры выражаться из-за какого-то штатского.

Советник Барро понял это при первой же их встрече и решил не обращать внимания на постоянные выпады Кипятильника. В конце концов, непосредственным начальником советника тот не был и повлиять на его судьбу практически был не в состоянии. Что же касается манеры общения, то советнику приходилось работать с людьми и менее воспитанными. В конечном счете главное — дело, и пока манеры адмирала не мешают ему делать свое дело, их можно игнорировать. Потому советник ответил как ни в чем не бывало:

— Джайк выслал транспорты и крейсер охранения. Думаю, в любом случае этот маневр не останется незамеченным. Кренбы как-то да прореагируют на него, и мы получим дополнительную информацию.

— Пр-р-роклятые камнееды! — вполголоса, не забывая о Союзнике, прорычал адмирал.

Присутствие Союзника все больше действовало ему на нервы. Тем более теперь, когда обстановка все больше накалялась. Союзник!.. Адмирал прекрасно понимал, кому и зачем понадобился союз с этими Липучками, как окрестили их люди после первых же контактов. Только политиканам, которые такими вот союзами, связывающими военных по рукам и ногам, стремятся оправдать свое существование. Ни один из военных никогда не пошел бы на такую глупость. Даже ненавистный Аргелан — и тот, будь у него возможность выбора, не стал бы рассуждать. О чем и зачем рассуждать, если для полного подчинения Липучек хватило бы нескольких крейсеров? Через полгода все их миры были бы нейтрализованы, а при сопротивлении попросту уничтожены, и это было бы оптимальным решением проблемы в сложившейся ситуации. Но политиканы, конечно, никогда не станут так поступать. Хотя бы просто затем, чтобы не остаться без работы, они станут заключать всяческие соглашения с кем угодно и по какому угодно поводу. И вот из-за всего этого он, боевой, заслуженный адмирал, один из тех, на ком держится могущество Элвы, кому Элва обязана тем, что флот ее расширил сферу жизненных интересов элвиан до размеров Галактики, вынужден терпеть присутствие этого чудища в своей боевой рубке и еще думать при этом о том, чтобы не дай бог не нарушить протокола. Проклятье, да и только!

Адмирал обернулся и бросил быстрый взгляд на Союзника. Тот с утра не изменил положения, устроившись в одном из кресел третьего ряда. Возможно, он попросту спал. Рядом с креслом стоял, пожирая начальство глазами, рядовой с пузырьком талька в руках. Брюки его, как и весь пол вокруг кресла с Союзником, были усыпаны белым порошком, чтобы никто не прилип к тем местам, которых союзничек соизволил коснуться. Пожалуй, рядовой даже несколько переусердствовал, но у него были на то веские причины. Его предшественник, занимавший этот пост с утра, уже получил десять суток карцера за то, что кто-то из высших офицеров разбил себе нос, ступив в один из оставленных Липучкой следов. Будь моя воля, подумал адмирал, вновь поворачиваясь к пульту, эти Союзники сидели бы закупоренными в бутылках и вылезали бы оттуда лишь для того, чтобы что-нибудь склеить. Все равно никакой пользы в боевых действиях от них быть не могло. Но эти мысли адмирал, конечно, не высказал. Изменить протокол не в силах даже сам Координатор, а малейшее отступление от него чревато немедленной отставкой. Бывали такие случаи.

— Мне не нравится, как вы работаете, советник, — раздраженно сказал адмирал, еще не решив, на ком сорвать злость.

— Чем вы недовольны, мой адмирал?

Советник даже не повернул головы, рассматривая что-то на своем экране. Его мало волновало отношение адмирала. Тот волен был как угодно самодурствовать на вверенном ему флоте, но не вправе был бы даже задержать советника, если бы тому вздумалось отбыть назад на Элву. И в то же время дело, ради которого прибыл на флагманский корабль советник Барро, имело для адмирала Пинкера огромное значение. Именно это обстоятельство, эта зависимость от какого-то штатского, его подчеркнутое, как казалось адмиралу, нежелание соблюдать нормы, принятые на военном флоте, — за исключением разве что обращения “мой адмирал”, которое советник вставлял чуть ли не в каждую фразу, — с каждым днем раздражало адмирала все больше. Ему казалось, что такое поведение, да еще на глазах у подчиненных, роняет его авторитет и расшатывает дисциплину. Но сделать что-то, кроме высказывания бесконечных придирок к результатам, получаемым советником, он был не в состоянии.