Евгений Лукин - Бытие наше дырчатое

Несостоявшийся богоборец беспомощно оглянулся, но за кормой (видимо, так теперь следовало величать заднюю оконечность платформы) не было уже ни ястреба, ни тем более воробья.

- Ладно, - вдруг разом обессилев, выговорил Димитрий. - Допустим, согрешил человек. Что-то не то съел. Ну вот нас и карай! Но весь мир-то зачем? Того же воробьишку, скажем… Или он тоже какое-нибудь там запретное зернышко склевал? А ризы кожаные?

- Какие ризы?

- Ну, когда Адам с Евой согрешили и листьями прикрылись, Бог им потом кожаные одежды сшил. Так в Писании сказано! Но раз сшил, значит с какого-то зверя шкуру содрал… Стало быть, убил. За что?

Теперь призадумался Андрон. Морально-этическая сторона вопроса не слишком занимала изобретателя, однако найти контраргумент он всегда полагал делом чести. Именно так и завязываются зернышки открытий.

- Почему обязательно убил? - поразмыслив, возразил он. - А Змей? Господь ему как сказал? «Проклят ты перед всеми скотами, будешь ходить на чреве…» Значит, лапы пообрывал - за соблазн… Наверно, с лап кожу и взял… - Хмыкнул, покрутил головой. - А вот прикопай они тогда огрызок, - сокрушенно добавил он, - глядишь, жили бы мы сейчас в раю. Все оно, разгильдяйство наше баклужинское. Хоть бы урок какой извлекли! А то выйдешь в пойму - опять овраги мусором завалены… Зла не хватает!

Поворот подкрался незаметно. Повизгивая колесами, платформа рыскнула, брезент неистово заполоскал, забился. Еле усмирили.

- Ну вот, как в Него такого верить? - задыхаясь, проговорил Димитрий, когда парус совместными усилиями был установлен в новом положении. - Нет, уж лучше естественный отбор…

- Ты ж сказал: неверующий, - поймал его на слове Андрон.

- Нуда… неверующий…

- А в естественный отбор?

- Да нет же! - с тоской отвечал Уаров. - Естественный отбор… его нельзя ненавидеть, понимаете? Это бессмысленно, это все равно что ненавидеть таблицу умножения…

- Так ты еще и в таблицу умножения веруешь? - подивился Андрон. - Плохи твои дела. Знаешь, ты кто? По-нашенски говоря, отрицала ты.

- А вы?

- А я положила.

- Это как, простите?

- Ну, отрицалы - это которые все на словах отрицают. Спорят, доказывают…

- А положилы?

- Эти не спорят. Эти - молча. Что хотят, то и делают.

- А-а… - сообразил Димитрий. - Девальватор, например, машину времени…

- Во-во!

Новостройки окраины помаячили за кормой и сгинули, заслоненные дубравой. Пошла степь.

К двум часам дня ветер опять ослаб. Андрон, бормоча ругательства, уже несколько раз вылезал и что-то подкручивал на ходу то в одном, то в другом девальваторе, выжимая из хитроумных устройств все возможное. Теперь, по его словам, каждый килограмм платформы весил не более десятка граммов, и все же парусник плелся по расшатанным рельсам со скоростью усталого пешехода.

- Да нехай катится, - решил наконец Андрон, снова забираясь по лесенке на палубу. - Давай-ка перекусим, пока тихо…

Из рюкзака был извлечен солидных размеров термос, свертки, пакеты. Димитрий испугался, что следующим предметом окажется бутылка, но, к счастью, ошибся. Видимо, Андрон если и брал в поход спиртное, то исключительно на крайний случай.

- Значит, говоришь, зверушек любишь… - вернулся он к прерванному разговору.

- Раньше любил, - со вздохом ответил Уаров, принимая кружку с горячим чаем.

- А теперь?

- Теперь уже не так. Ничем они нас не лучше. Только и знают, что друг друга хрумкать.

- Как воспитаны, так и хрумкают, - утешил Андрон.

Уаров не донес кружку до рта и недоверчиво посмотрел на собеседника.

- При чем тут воспитание? - спросил он, моргнув. - Хищник, он и есть хищник. Не зря же говорят: сколько волка ни корми… Такой же закон природы, как… ну, скажем, закон всемирного тяготения.

А вот подобных слов при Андроне Дьяковатом произносить не следовало. С законом всемирного тяготения у самородка были особые счеты. Взбычился, отставил кружку.

- Слышь! - презрительно выговорил он, подаваясь к Димитрию. - Да ты хоть знаешь, откуда он взялся, этот твой закон? Мало того, что сами все вниз роняем, еще и детишек тому же учим. «Бух! - говорим. - Бух!» А младенчик верит. Вот тебе и тяготение!

Андрон был настолько грозен, что Уаров мигом уяснил всю глубину своей бестактности. Ну что это, вправду, за свинство такое: сам едет на парусной железнодорожной платформе - и сам же толкует о каких-то законах природы! Если на то пошло, природа сама нарушает законы природы - одним только фактом своего существования.