Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Возвращение

У Риты получилось бы. Она смогла бы сделать это. Если бы не мать, которая упорно сбивала температуру. Когда я пришел, Маргарита была на пределе своих сил. Еще бы немного, и она бы сдалась.

И вернулась бы в эту ненавистную жизнь.

Я дал ей шанс, и уверен, что у неё получится.

Майор Вилентьев задумчиво смотрел на заключение патологоанатома. Несколько ножевых ранений в область живота. Разбитая молотком голова. Смерть наступила от кровоизлияния в мозг.

Ни выдавленных глаз, ни удаленных органов.

Ничего, что говорило бы, что это сделал Парашистай.

Иван Викторович разочарованно выдохнул. С утра он примчался на работу, воодушевленный тем, что он снова занимается делом Парашистая. Он хотел поехать в морг, чтобы своими глазами убедится в том, что это убийство совершено Парашистаем. Но — сначала совещание у генерала, где он откровенно высиживал время, затем надо было быстро оформить дело, которое он и так затянул. Прокурор района позвонил, и сказал, что ждет документы к двенадцати часам. Вилентьев вернулся из прокуратуры в час дня, и увидел документ на своем столе. Бросив портфель на стул, и нетерпеливо взял его.

И ничего.

Протянув руку к телефону, он набрал номер, представился и попросил позвать старшего лейтенанта Антонова. Ответив на приветствие, он сразу спросил:

— Что со свидетелем, который был пьян? Он что-то сказал?

— Пока его никто не спрашивал, но сейчас мы к нему поедем, — ответил старлей, — мать жертвы очнулась и сказала, что убийца — именно этот сосед.

Старший лейтенант что-то еще говорил, но Вилентьев его почти не слушал.

Всё развалилось.

А так прекрасно начиналось. И Вилентьев даже не знал, что его больше разочаровало, — то, что это был не Парашистай, или то, что доктор-психиатр снова оказалась права.

Попрощавшись с Антоновым, Иван Викторович отложил заключение патологоанатома в сторону и встал. Вспомнив о Марии Давидовне, он вдруг захотел её увидеть. Поговорить, посмотреть в глаза. Может, он поймет при личной встрече — знает она что-то или нет.

Да и просто, — он вдруг понял, что хочет вернуться в прошлое. В то время, когда они с Марией Давидовной шли по следу Парашистая.

Мария Давидовна задумчиво смотрела в открытое окно. Бабье лето. Листья на липах и тополях начинает опадать, создавая ощущение того, что жизнь преходяща. Солнце еще греет, и днем достаточно ощутимо. Всё меньше хотелось работать, хотя причиной нежелания ходить на работу была не только погода. Доктор Гринберг перестала понимать поступки людей. Это стало происходить ежедневно — почти каждый новый пациент, ну, или через одного, совершают действия, которые не поддаются пониманию, совершенно не логичны, а порой и абсурдны. С точки зрения общечеловеческой морали — безнравственны и ужасны. С точки зрения психиатрии — человеческое общество поразил неведомый недуг, который полностью лишает людей какой-либо морали и совести. Человеческий Разум — этот стремительный локомотив, мчащийся сквозь вечность — сошел с рельс и, свалившись под откос, несется в бездну.

Мария Давидовна вздохнула.

Она тоже пассажир поезда, летящего в пропасть.

Хотя, может она просто устала. И надо отдохнуть. Уехать туда, где тихо и спокойно. В какую-нибудь глушь, где нет людей.

Сняв белый халат, она аккуратно повесила его в шкаф. У неё обеденный перерыв, и совсем не хочется провести его на рабочем месте.

Она вышла из здания и пошла в сторону столовой.

— Мария Давидовна, здравствуйте.

Она повернула голову на звук знакомого голоса и увидела майора Вилентьева.

— Я поговорить хотел. С вами.

Он улыбался, словно они расстались только вчера.

— У меня обед, — сказала Мария Давидовна.

— Очень хорошо. Я тоже не прочь перекусить, если вы не против моего общества.

Вообще-то, она предпочитала кушать в одиночестве, но не после вчерашнего звонка. Она пожала плечами и кивнула.

В больничной столовой они набрали на подносы тарелки с едой и, расплатившись, сели за столик. Мария Давидовна взяла капустный салат, борщ, пюре с котлетой и стакан апельсинового сока. Вилентьев ограничился вторым блюдом — макароны с бифштексом — и стаканом компота. Среди однообразного шума множества говорящих людей они словно остались один на один в замкнутом пространстве. Во всяком случае, именно так видела ситуацию Мария Давидовна.

— Что-то мы с вами, Мария Давидовна, стали очень редко видеться. В прошлые годы это происходило значительно чаще.