Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

Счастье манящей бездны, хотя я знаю, что она бездонна и смертельна.

Внезапно понимаю, что совсем недавно я умер в очередной раз. Сколько их уже было, — тех моментов умирания, которые я помню, и тех, что забыл. Иногда вполне реальных, иногда — странных состояний сознания, которое играло в игры с самим собой, открывая передо мной иные миры и другие истины. Минут пять назад Валентин задушил меня, отправив моё сознание в короткое и такое знакомое путешествие. То, что я вернулся, говорит лишь о том, что мой мир и мой путь здесь, с этими спутниками, в этой бесконечной тайге, под этим осенним небом, посыпающим моё лицо маленькими холодными снежинками.

Я с удовольствием вдыхаю свежий лесной воздух.

Я вновь отступил от края пропасти, чтобы продолжать путь. Думаю, что еще не раз я буду стоять над бездной и смотреть вниз, подчиняясь гипнотической силе бездонного пространства. Однажды я отпущу сознание и сделаю последний шаг, но, надеюсь, что это произойдет только тогда, когда тропа закончится, и погаснет свет далеких фонарей.

Трещат дрова в костре. Почувствовав запах дыма, я поворачиваю голову и вижу Виктора. Он подбрасывает хворост в огонь. Рядом лежит освежеванная тушка зайца, нанизанная на заостренную палку. Похоже, сегодня у нас свежее мясо.

Подойдя ближе к теплу, я сажусь и смотрю на размеренные спокойные движения Виктора. Словно ничего не произошло, он готовит всем нам еду.

— Как ты думаешь, где мы сейчас? — спрашиваю я.

Пожав плечами, Виктор водружает зайчатину над костром и смотрит на меня.

— Не знаю. И меня это бесит.

Его слова не соответствуют эмоциям, но я уверен, что всё так и обстоит. Он действительно не знает, где мы находимся, и это выводит его из состояния равновесия, хотя внешне он все тот же невозмутимый житель леса. После нашего последнего разговора, он очень хочет вернуться к людям и начать поиски Тамары и, возможно, своего ребенка. Виктор думает об этом практически каждую минуту, и невозможность реализовать свои желания, заставляет его ненавидеть тайгу, которую он любит всем сердцем.

— Как ты? Мне показалось, что он тебя задушил.

Виктор спрашивает и пристально смотрит на меня. Может, он заметил, что я умер. В любом случае, я не хочу ему врать.

— Знаешь, мне показалось, что там лучше, чем здесь, — говорю я, глядя на танец огня, — тихо и спокойно. Сначала страшно, особенно, когда видишь, что летишь в бездну, а потом становится так хорошо, что возвращение кажется еще страшнее и ужаснее.

Я снова и снова вспоминаю слова, которые говорил Виктору. И те фразы, что всплыли в моем сознании, когда я умер.

«Смерть для тела вовсе не означает смерть для духа. Я — Человек, и мне ненавистна эта мысль. Поэтому — давай будем жить красиво. А когда придет смерть, не забудь отпустить своё сознание. Есть иные миры, существуют другие пространства. Возможно, там нас ждут, и, может быть, там нас любят».

Эти слова возникли в моей памяти сами по себе. Однажды мне кто-то их сказал, но я не могу вспомнить кто, и когда это случилось. Но есть странное ощущение накатывающей на сознание радости от предчувствия скорой смерти. Есть чувство, что у тебя есть если не друг, то хотя бы тот, кто вместе со смертью даст тебе возможность вернуться на свою дорогу. Есть образ в памяти, который настолько неясен и размыт, что я не могу четко представить его, но мне кажется, что он сделал для меня что-то хорошее и доброе.

Я думаю о том, как прожить эту жизнь красиво. Что есть красота, если соотносить это слово с жизнью? Достаточно того, чтобы я увидел эту красоту, или необходимо, чтобы тени с ужасом и восторгом передавали через века легенды обо мне? Нужно ли мне, чтобы тени умоляли Бога даровать мне смерть, а потом, когда их мольбы будут услышаны, в устном и письменном творчестве рассказывали друг другу о монстре, словно забыв о своем страхе?

Неся смерть, я создал монстра.

Хотел ли я этого?

Насколько всё это было осознано? Или я просто подчинялся своим мыслям и инстинктам, просто шел по тропе через темный лес.

Прокручивая в памяти события прошлых лет, я думаю о Богине, чье тело существует в замкнутом пространстве рукотворного склепа, а дух пребывает со мной, пусть это и бывает не всегда. Она помогает мне быть самим собой, ведя за руку в тех случаях, когда ситуация становится безвыходной, или когда я теряю путь, сходя с тропы. Она одобряла убийства, я это видел, поэтому мы вместе создали Парашистая.

Красиво это или нет, — не знаю. Думаю, что красота в моих действиях есть, но смогли ли тени увидеть её, смогли ли осознать и принять? Думаю, что нет.