Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

— Товарищ полковник, — начал говорить капитан Сергеев, — по вашему совету, я обратился к доктору-психиатру. По её предположению, это должен быть физически не сильный мужчина-каннибал, то есть, он убивает, чтобы поедать мозг.

Несколько сотрудников непроизвольно засмеялись. Некоторые просто улыбнулись. Ильюшенкову тоже показалось эта версия забавной, но он сидел с серьезным выражением лица. Полковник тоже не улыбнулся.

— Это всё, что у вас есть?

Капитан протестующе мотнул головой и стал уверенно говорить:

— Мы опросили практически всех жителей домов рядом с местами убийств, просмотрели дела в поисках похожих убийств, которые произошли в последние десять лет, сейчас изучаем личные дела психически больных преступников, которые могли бы совершить что-то подобное, но — пока ничего. Кстати, прошло уже больше недели, и новых убийств не было, хотя психиатр сказала, что если он не утолил свой голод, то снова скоро убьет.

Полковник кивнул.

Капитан сел на место.

— Все свободны, — сказал Никифоров.

В коридоре управления Ильюшенков догнал капитана Сергеева.

— Привет, Илья. Психиатр, к которой ты ходил, случайно не доктор Гринберг?

— Да, она, — кивнул Сергеев, — ты тоже считаешь, что эта врачиха прикололась надо мной?

Владимир Владимирович пожал плечами:

— Бог её знает. Кстати, как она тебе показалась?

— В смысле? — удивленно поднял брови Сергеев.

— Ну, в смысле, как доктор-психиатр? Ну, и, вообще, как женщина?

Капитан Сергеев задумчиво посмотрел на собеседника и ответил:

— Знаешь, я что-то не понял её. Договорился о встрече в кафе, она пришла. Я начал рассказывать про убийства, а она ко мне с претензией, дескать, с чего это вы решили, что этот убийца — Парашистай. Я ей говорю, что мы так вовсе и не думали, потому что маньяк Ахтин уже на том свете. Она аж в лице переменилась, — как это умер, спрашивает. Ну, я ей рассказал, что знал о том, как он утонул в трясине. Она побледнела, сказала, что ей стало плохо, и ушла, пригласив меня утром к себе на работу.

— Да ты что?!

Капитан Ильюшенков улыбнулся с довольным выражением лица. Он живо представил описанную ситуацию, и обрадовано потер руки.

— Вот, а потом на следующий день она и выдала мне версию, что наш убийца — каннибал. Оно, вроде как, вполне логично, а с другой стороны, — звучит всё это, как то нереально. Я бы даже сказал, дико звучит. Я от неё ушел, не зная, как реагировать на эту версию.

— Ладно, спасибо, что рассказал, — протянул руку Ильюшенков, — держи меня в курсе. Пока.

Он пошел к себе в кабинет, где сев за стол, застыл в задумчивом созерцании заваленной бумагами столешницы. Не было дня, чтобы он не вспоминал погоню через лес и болото. Несколько раз он даже видел ночью сон, где Парашистай тонет в болоте. Однако в реальности он понимал, что в его памяти нет этого момента.

Он не видел, как Ахтин утонул.

Когда прилетел вертолет, они в течение часа нарезали круги над пустым пространством, выискивая сверху хоть какой-нибудь след доктора Ахтина. Они ничего не нашли, но сказать на сто процентов, что Парашистай мертв, он не мог, и это приводило его в бешенство.

— Этот маньяк сбежал из тюремной больницы, хотя врачи были уверены, что он не может двигаться. Он выжил в столкновении микроавтобуса с железнодорожным составом. Так почему бы ему не выкинуть какой-нибудь очередной фортель, и не провести всех вокруг пальца? — задумчиво пробормотал Ильюшенков.

Эта мысль приходила к нему не в первый раз, но сегодня, после разговора с Сергеевым, он вдруг понял, что не учитывает еще один фактор.

Доктор Гринберг Мария Давидовна.

— Если Парашистай жив, то, первым делом, по возвращении он придет к этой женщине, — резюмировал он свой внутренний диалог, — следовательно, я должен присматривать за ней. Оперативников мне никто не даст, поэтому мне самому придется делать это.

Ильюшенков извлек из сейфа папку, где он хранил полную копию дела Парашистая, старательно переписал место работы и адрес доктора Гринберг, и снова вернул папку на место. Затем капитан подошел к окну и, глядя на улицу, впервые подумал о том, что он был бы рад, если бы Парашистай был жив. Пусть бы Ахтин только появился, он бы, капитан Ильюшенков, во второй раз не сплоховал.

Владимир Владимирович поднял правую руку на уровень глаз, сформировал из двух пальцев оружие, прицелился по верхнему краю указательного пальца и выстрелил в воображаемого противника.

Светлана Геннадьевна позвонила через три дня. Мария Давидовна смотрела на экран телефона и боялась взять его в руку. Она чувствовала, что врач хочет сообщить ей результат анализа.