Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

— Ангелина Афанасьевна, — представилась она, — однако речь не обо мне. Давайте, Мария Давидовна, поговорим о вашем окружении. Вы же, как врач, понимаете, что вирус иммунодефицита с неба не свалится.

— Но, Ангелина Афанасьевна, у меня результат анализа сомнительный, может, я сначала сдам кровь, а потом мы с вами будем искать источник заражения?

Доктор задумчиво посмотрела на пациентку, вздохнула и, еле заметно усмехнувшись, пожала плечами. В её глазах можно было легко прочитать всё, что она думает о пациентке.

Мария Давидовна с трудом заставила себя не закричать в лицо врачихе, что она не какая-нибудь наркоманка или блядь, чтобы с ней так обращаться. Подавив в себе секундный порыв, она взяла протянутый бланк и тихим голосом спросила:

— Куда идти?

— По коридору направо, там лаборатория. Сдадите кровь и завтра, милости прошу, приезжайте снова сюда с двух до восьми вечера.

Мария Давидовна кивнула и вышла из кабинета. В лаборатории она тоскливо смотрела на медсестру в противоспидном костюме и специальных очках, которая долго и нудно готовилась взять у неё кровь из вены. Затем, прижав ватный шарик к локтевому сгибу правой руки, она сидела в коридоре Центра и смотрела прямо перед собой, пытаясь не думать о том, что упрямо лезло в голову.

Мысли об источнике заражения.

Как бы она не гнала их, они вязким варевом бурлили в сознании.

— Тебе надо переодеться, — говорит Виктор и бросает мне майку и свитер, которые извлекает из рюкзака.

— Спасибо, — я с удовольствием благодарю Виктора. Впереди холодная ночь, костер все время гореть не будет, и под утро я сильно замерзну. Свитер хоть немного облегчит мне жизнь.

— Валентин, дай ему ветровку, — говорит Виктор своему спутнику, — я знаю, у тебя есть. Давай, давай, не жмоться.

Валентин недовольно морщиться, но, тем не менее, достает из недр своего большого рюкзака черную болоньевую ветровку.

— Большое спасибо, — говорю я Валентину, хотя понимаю, что он не услышит слов благодарности. Я беру протянутую одежду, прикасаясь к его руке.

И понимаю, что мне не нравится в этой паре заблудившихся путешественников.

Я увидел, зачем городской житель по имени Валентин отправился в лес. Он здесь прячется — от остальных людей, и от самого себя. Впрочем, прикосновение было настолько мимолетным, что я не уверен на сто процентов. Поэтому — я улыбаюсь. Надеюсь, у меня будет возможность лучше узнать его.

— Отлично, — говорю я от всей души, — спасибо вам, за то, что спасли меня.

— В лесу по-другому нельзя, — спокойно говорит Виктор.

— А разве человек человеку не волк? — спрашиваю я, глядя на Валентина.

— Это в городе, — отмахивается Виктор, — а здесь надо жить в согласии с собой и природой. Иначе не выжить. Сегодня мы тебе помогли, завтра ты — нам. Всё взаимосвязано. Ладно, давайте спать.

— У нас палатка на двоих, — говорит Валентин, как бы напоминая спутнику, что места на троих не хватит.

— Ничего, я здесь, у костра побуду, — говорю я, всем своим видом демонстрируя готовность провести ночь у костра.

Виктор пожимает плечами, берет ружье, и они вдвоем забираются в палатку.

От костра остались угли. Я смотрю на багровое мерцание и мысленно говорю Богине «спасибо». Это она привела их сюда, закрутив в лесу. Это она свела нас здесь, потому что они нужны мне, а я нужен им.

Виктор прав. Всё взаимосвязано и предопределено.

Я бросаю в костер несколько веток. Огонь с удовольствием принимает предложенную пищу, и разгорается. Я смотрю на языки пламени и неожиданно для себя вспоминаю Марию. В последний раз я видел её в конце июля. Издалека и всего лишь несколько мгновений. Сейчас конец сентября. Прошло два месяца. Сколько раз я думал о ней?

Совсем не часто, если не сказать, — редко.

Надеюсь, что у неё все хорошо. Только это мне и остается.

Надеяться…

Теперь, когда она так далека, я с трудом могу вспомнить образ. Может, если бы у меня был лист бумаги и карандаш, то я смог бы нарисовать. Собственно, я не помню, что со мной было в течение целого месяца, поэтому радость уже то, что я вообще помню её лицо, улыбку и счастливое выражение глаз.

Пусть даже просто в своем сознании.

Закрыв глаза, я с улыбкой погружаюсь в воспоминания. В какой-то момент мне кажется, что я снова вижу её, и, протянув руку, я хочу прикоснуться к щеке, по которой бежит одинокая слеза. Я почти касаюсь кожи, и — вздрагиваю от боли.

Отдернув руку, я открываю глаза.

Похоже, что я уснул. С удивлением взирая на почти погасшие угли, к которым тянул правую руку, я думаю о том, что неожиданно для себя провалился в сон. Подняв голову, я вижу сереющее небо, а, значит, скоро утро. Потянувшись затекшим телом, я чувствую утренний холод. Я бросаю в угли новую порцию веток и, набрав полные легкие воздуха, дую на угли.