Ольга Онойко - «ХроноРоза»

Простынка изобразил пируэт.

— За что я тебя люблю!.. — воскликнул он. — Другой бы отмахался железо-никелем, но нет, не Веньета, не наш отважный капитан! Серебро! Всё-всё-всё, Простынка уплыл по волнам.

Он прыгнул назад, перекувырнулся в воздухе, встал на руки и снова прыгнул, уйдя за борт.

Быку как раз удалось подняться. Золотистые доски палубы вбирали кровь, накапавшую у него из носа, и вновь становились девственно чистыми. Бык подошёл к борту. От Простынки, конечно, не осталось видимого следа; Бык сосредоточился, стараясь уловить невидимый. Он удивился. Простынка уходил в сторону от «ХроноРозы» с такой скоростью, которой Бык никак не ждал от него. След таял так же необычайно быстро. Бык усмехнулся. Само собой, пират только выглядел придурком, а на деле был сильным и опытным мастером. Другой бы не решился странствовать в одиночку.

— Веретено… — пробормотал Аладору и скрестил руки на груди.

— Зачем ему «ХроноРоза»? — сказала Эфретани.

— Очевидно. Для быстрого рейса куда-то в опасные воды. Меня тревожит другое.

Йорири спрыгнул из «вороньего гнезда» прямо на палубу. Это выглядело так, будто он ничего не весил и спланировал по воздуху, подобно листку бумаги. На матово-чёрном его лице сверкнули яркие серые глаза.

— Да, — сказал Йорири, — другое. Чем он собирается платить?

Аладору помолчал.

— Созовите офицеров. Жду у себя всех.

Он развернулся и зашагал к своей каюте. Йорири сдуло куда-то ветром. Эфретани вздохнула.

Бык не стал вмешиваться.

Когда-нибудь… Ему не стать мудрецом, как Илунна, или терпеливым наставником, подобным Эфретани. Вряд ли он научится считать так быстро, как штурман Калли. И, конечно, он не будет знать всё и уметь всё, как Веньета и Листья. Но однажды Бык сделается мастером глубин, хладнокровным и отчаянным, как Йорири, или сумеет в бою стать плечом к плечу с грозным Хо Сином. Тогда его слово будет иметь вес. А пока он младший из воспитанников, его дело — решать задачки и повторять упражнения.

К счастью, уроки пластинки были не единственным его занятием. Иначе Бык давно разбил бы её обо что-нибудь — да хоть о собственный лоб. «У тебя просто мозги не так повёрнуты, — говорила Листья. — Потерпи, рано или поздно они встанут как надо». Но чутьё-то у Быка работало уже сейчас. Оно работало с самого начала. Хо Син смог заметить его в дисфункциональной буре только потому, что истерзанный, полуживой Бык заметил его первым. Когда пластинка заставляла Быка скрипеть зубами, Бык убирал её подальше и приступал к другим тренировкам. Те часто были болезненными, но боли он не боялся. Боль — справедливая и неизбежная плата за новые силы; так в минувшей жизни учили Быка былые наставники. Это он хорошо понимал. С этим он искренне соглашался. Тут всё было ясно и честно, в отличие от проклятой пластинки, которая совершенно безболезненно сворачивала ум набок и доводила до отчаяния…

Он отложил пластинку, которая мгновенно потухла, и закрыл глаза.

Бык старался выстроить в уме понимание мира. Он должен был отрешиться от видимости и воздвигнуть стену между разумом и органами чувств. Он учился думать о вещах, не имевших облика. О том, что нельзя было ни потрогать, ни услышать — только понять. Для таких, как Листья или Веньета, подобные вещи могли воплощаться в последовательности разноцветных значков, но у Быка было очень плохо с этими значками и много лучше — с представлениями о невоплощённом.

Символморя, по которому летел прекрасный парусник, не существовало.

Самого парусника не существовало тоже.

Не было ни солнца, ни ветра, ни волн.

Был гигантский и одновременно микроскопический Наблюдатель. Он двигался среди неопределённостей, в вероятностном поле, которое почти целиком находилось в суперпозиции. Невообразимо могучая воля Наблюдателя поддерживала существование стабильных конструкций внутри его разума. Самая сложная и прочная конструкция называлась «ХроноРозой». Совсем маленькие, беспомощные Наблюдатели держались за неё и двигались вместе с ней. Сильные и крупные, — но не такие сильные и крупные, как Аладору, — плыли в кильватере.

Близость группы Наблюдателей и их внимание изменяли окружающий мир. Вероятностное поле распадалось на области и течения. Области нарушали суперпозицию и приобретали разные свойства. Течения устремлялись в разных направлениях и с разной силой. Никто в действительности не мог ответить, шла «ХроноРоза» по Морю Вероятностей или само мироздание струилось мимо неё, как река мимо стоящего на берегу. Обе версии становились истиной в зависимости от угла зрения.