Андрей Валентинов - Механизм Времени

А добрый Белый Тролль медлит прийти на помощь. Он, наверное, очень занят. У Тролля совсем нет времени для соседского мальчика. Надо решаться — шагнуть в огонь, взлететь легким пеплом к Небесам. Там ждут ангелы, папа, мама...

На миг сквозь жар проступил иллюминатор. В нем играли блики пламени — и отражался Воплощенный Романтизм. Поэт, торопясь, привязывал к рычагу толстую веревку. Андерсен горел, и рычаг горел, и веревка горела, и маленький-большой Торвен тоже горел... Он предпринял отчаянную попытку встать — цепляясь за стену, срывая ногти. Дотянуться бы до рычага...

Поэт затянул узел:

— За мной, дядя Торбен! Мы спасемся! У меня веревка! Я знал, знал...

"...без веревки не могу — пожара боюсь. Представляете, в гостинице пожар, а я — на втором этаже?.."

— ...Мы не сгорим! Мы выберемся!

Лихо оттолкнувшись, Длинный Нос прыгнул — спиной назад, держась за веревку, аккурат в лестничный пролет, за которым начинался ведущий в Башню коридор. Так прыгают из окна пылающей гостиницы, спасаясь от беды.

Веревка натянулась. Рычаг щелкнул, со скрежетом пошел вниз. В недрах стены загрохотали, проворачиваясь, шестерни. Неимоверным усилием Зануде удалось подняться на ноги. Его качнуло, и он прилип к иллюминатору.

Рычаг привел скрытый механизм в действие. Круглая зала представляла собой огромную "лейденскую банку", способную накопить поистине колоссальный заряд электричества. Центральная колонна — гигант-электрод. Под липовыми панелями стен скрывались листы металлических обкладок. Под полом — резервуар с жидкостью. Банка была полнехонька: ударив в подсоединенный к ней громоотвод, молния зарядила ловушку до отказа.

Отвалилась, осыпалась на пол изолирующая облицовка колонны. Из стен поползли стальные стержни, приведенные в движение шестернями. Воздух в Банке замерцал, насыщаясь рукотворной грозой. Ближе, еще ближе...

Пробой!

Ослепительные молнии, ветвясь и шипя, ударили из концов стержней в колонну. Раздался страшный треск — словно ручищи великана разрывали небо пополам. Факелами вспыхнули утопленники. Дряблая плоть обугливалась и распадалась.

Пепел к пеплу, прах к праху...

Бешеную кашу разметало в клочья. На дымящемся ковре догорали останки вражеского воинства. В углу слабо подергивалось обожженное тело гиены. По стенам текла бурая жижа. Из-под двери ползли струйки дыма, неся вонь паленой мертвечины.

— Отбились...

Торбен Йене Торвен без сил рухнул на скамейку. Наваждение закончилось. Огненная завеса исчезла без следа. Он больше не был испуганным мальчишкой — кошмар сгинул. Внизу, под лестницей, забыв о "высоком штиле", чертыхался Ханс Христиан Андерсен.

Поэт ушибся при падении.

3

— Так вы и Наполеона видели, гере Торвен? Бонапарта?!

В голосе Дон-Кихота — восторг пополам с сомнением. Университетский адъюнкт был знаком с помощником академика Эрстеда не первый год, составив о Бумажном Черве вполне определенное, не слишком лестное мнение. Правда, после сегодняшней, Вальпургиевой, чтоб ее, ночи! — оно сильно изменилось.

— Видел, — Зануда поправил одеяло, сползшее с плеч. — Два-три раза.

Отвечал, не думая. До Бонапарта ли сейчас? Раннее утро, двор залит солнцем. В небе, чистом и ясном, кучерявятся барашки облаков. Восторг!

— А какой он? Ну, с виду?

Небом и солнцем любовались из пролома в стене — памяти о взорванной галерее. Обломки кучей лежали внизу, на брусчатке. А прямо в дыре, как дятлы — в дупле осины, скучал караул. Очередь Торвена и бородатенького адъюнкта подошла как раз перед рассветом. Два ружья, два одеяла; фляга с ромом, сумка с патронами...

— С виду?

Зануда с трудом оторвался от созерцания безмятежного утра. Живы! Иногда такая мысль греет лучше всякого рома.

— Блондин. Голубые глаза. Ростом с меня. Нет, чуть повыше...

— Шутите? Он же брюнет! Карлик!..

Спорить отставной лейтенант не стал. Карлик — значит, карлик. И горбун в придачу. Великому императору уже все равно.

Защищать Башню было нечем — и, если честно, некому. Сумей треклятый Филон извернуться, собрать силы, повторить атаку... Хмурый Эрстед велел вкатить в туннель два последних бочонка с порохом, протянуть длинный провод с электрозапалом. Против лихих людей — поможет, против нежити — вряд ли. Караульные не смыкали глаз, но остаток ночи прошел без происшествий.

И вот — день на дворе. Солнышко, тихий ветерок; вдали — серая гладь Эресунна...

— Как вы тут?

Шаги Зануда услыхал еще в глубине коридора.