Андрей Валентинов - Механизм Времени

Князя переполняла энергия. Он снова ненадолго исчез. Вернувшись, поднял к луне нечто, похожее на его замечательную трость. Древко, цепь, украшенная шаром — точь-в-точь всклокоченная голова ребенка...

"Разбойник!" — вынес приговор Торвен.

Он был прав. Лучший экспонат второго, средневекового зала — моргенштерн Иоанна Разбойника, герцога голштинского. Личный трофей Гарольда Синезубого, объединителя Дании. Железная рукоять, железная цепь; увесистая "звезда" с острыми "зубами"...

Настроение поднялось. Не из-за новых "фузей" и грозного трофея — из-за компании. Торвен вдруг понял, что воскресший Волмонтович начинает ему нравиться. А голос какой! Жаль, поет всякую ерунду.

"Мраморная невеста"? Фи!

— Пусть недолга наша радость,

Мы лишь гости на земле!

Мы утопим нашу младость,

В поцелуях и...

— Побереги-и-ись!

Нутряной бас сеньор-сержанта прервал легкомысленный куплет.

— Я вам покажу Зеландию! — колеса чиркнули по плитам галереи. — Мертвяки стокгольмские, свеоны драные! В аду, на сковородах помнить будете!

— Гере Ольсен, — осторожно начал Эрстед. — Может, не стоит? Все-таки экспонат?

Торвен и сам разглядел, что именно прикатил неугомонный Ольсен. Тупанг — персидская пушчонка, жемчужина азийского отдела. Бьет недалеко, зато картечью. А уж шуму! — прямо восточный базар...

— Икспанат не икспанат, а до кишок прошибет!

Развоевавшегося сторожа было не остановить. Закончив возиться с тупангом, он поджег фитиль:

— Ухи закрыть!

Команду Зануда выполнил честно, чем и сберег барабанные перепонки. "У-у-ух!!!" — отскочило от ладоней, пошло эхом гулять по берегам Эресунна. В ответ — новый раскат, уже ближе.

Гроза набирала ход.

— Однако! — восхитился князь. — Макабр, господа!

Он указал вниз. Макабр был налицо: тени сгинули, из трех "потопельников" осталось двое — и большущее пятно в придачу. Ошметья разлетелись по сторонам, сомнительным образом украсив пейзаж.

— Варварство, — не удержался Эрстед. — Ужас!

— Покорнейше благодарю, гере кастелян! — Оге Ольсен приложил пятерню к каске. Наклонился к тупангу, мазнул пальцем по горячему металлу. — Никак лопнула! Вот же сарацины, пушки приличной отлить не могут! Дозвольте русский "единорог" выкатить?

— Это лишнее!

Волмонтович поудобнее взялся за моргенштерн, сверкнул черными окулярами:

— Господа! Признаться, особой опасности я не вижу. Три гиены, два чучела. Но если вас они смущают... Панна Пин-эр! В углу я видел веревку...

Веревка нашлась — толстая, с узлами; не иначе, от строителей осталась. Князь с удовлетворением хмыкнул, завязал петлю, накинул на ржавый крюк; подергал для верности.

— Задача на одну арию. Андерс, что закажете?

— На усмотрение гере лейтенанта, — подмигнул Эрстед.

Торвен кашлянул. Ну, если на мое усмотрение... Свеженького хотите? Французистого? Не дождетесь!

— "Милосердие Тита". Вольфанг Амадей Моцарт.

— Ну, вы и ретроград! — восхитился князь. — "Del più sublime soglio", ария императора Тита? Две минуты с половиной... Пошел!

Крепкие руки ухватились за веревку.

— Ma chè? Se mi niegate...

Черный силуэт скользнул за край зубца.

— ...Сhe beneficio io sia, che mi lasciate?

Ария писалась для тенора, но баритон Волмонтовича вполне справлялся. Приятно слышать настоящую оперу, а не какого-то, прости господи, Герольда. "Мы утопим нашу младость..." Чему такое научит молодежь? Викингов-лаборантов? То ли дело — Моцарт. Смысл, идея; даже, не побоимся этого слова, философия.

"Единый плод от трона я желаю — стать Милосердным искренне мечтаю..."

— Del più sublime soglio

L'unico frutto e questo...

Зануда аж зажмурился от удовольствия. Сияет огнями зал Пражской оперы. Взмах волшебной палочки кудесника-дирижера. Первые, сладчайшие звуки увертюры... О, Прага! Это вам не Вена, где свихнулись на "Женитьбе Фигаро".

О, Моцарт!

О, лейтенант Торвен! Бой идет, болван!..

Торвен мысленно приговорил себя к расстрелу и, опираясь на ружье, как на костыль, с невиданной резвостью подскочил к краю стены.

— Tutto e tormento il resto,

E tutto e servitù...

Тело второго "потопельника" рухнуло прямо в отвратительное пятно. Задергалось, затрепыхалось скользкой медузой. Морячок пытался встать — без толку. Куда угодил шар моргенштерна? какие сокрушил кости? — гуманист по природе, Торвен целился бы в позвоночник. Но у князя могли быть иные предпочтения.

Тень!

Зануда закусил губу. Болванов из-под паруса и впрямь не стоит бояться. Но этих... Тварь вынырнула из мрака и молча, не издав ни звука, кинулась на князя. Тот почуял, обернулся, но тень мчалась слишком быстро...