Вера Космолинская: Туннелирование

Нет ничего удивительного или возмутительного в том, что некоторым из нас придется оставить Станцию практически немедленно, в ультимативном порядке, раз вселенной так будет спокойнее, мы все отлично понимаем. А что касается тех, кому мы предоставили убежище, теперь мы предоставляем его им от имени Денеба. Абсолютно очевидно, мы все еще полностью готовы сотрудничать с Космополитическим Союзом, в чьей юрисдикции всегда и находился «Янус».

«Янус» окружали десятки боевых кораблей. Они нетерпеливо застыли неподалеку, выстроившись в занятные фигуры, напоминающие кристаллические решетки. Все страшно боялись потерять бдительность. Предполагалось, что эти корабли — наша необходимая защита. Может, они были бы рады оказаться не только защитой, но если бы нам вздумалось снова испариться, ничего поделать, по большому счету, они бы не смогли. При наличии злой воли они бы не были помехой. Так что были раздражающим фактором только при наличии «доброй». Ну и, разумеется, в некотором роде действительно служили защитой. От внешних врагов. По собственной воле или неволе.

Отец побарабанил пальцами по панели управления и посмотрел на, как обычно, невозмутимую Антею.

— Смотрю, эффект пока не собирается пропадать. Но раз о нем пока никто не знает, возможно, его удастся скрыть, даже если нас тут уже не будет.

— Разумеется, — бодро ответила Антея. Казалось, проблемы существуют для нее разве что в виде абстрактных графиков и отвлеченных задач. — О буфере известно всем. Так что его отсутствие никто не заподозрит. А если заподозрит, решит, что сам еще чего-то не понимает.

— А буфер тем временем восстановится.

— А «замрет» Станция еще раньше, и будет в это время совершенно безопасна.

Антея оставалась на «Янусе». Удалить отсюда сразу всех специалистов, работавших в режиме секретности, было и неразумно, и невозможно, только они могли знать все детали и тонкости, и помочь кому-то еще справиться с механизмом. Отбывали только мы трое — отец, Линор и я, свежеиспеченное денебское королевское семейство. А также посторонние, в число которых попал теперь и Нейт. Остальным предстояло нести оборону дальше. Бразды правления временно и номинально принимали Олаф и Антея: Олаф по «административно-десантной» части, Антея по инженерной. Было бы неплохо, если бы кто-то из них по-настоящему возглавил Станцию, а не кто-либо назначенный со стороны. Но несмотря на все наши рекомендации, решать это было уже не нам.

Я припоминал ощущение, не так давно испытанное в Камелоте: что чувствует отрезанный ломоть, когда нож уже прошелся? Он все еще лежит на доске, слишком близко к тому, от чего его отрезали, и не может поверить, что связи больше нет.

Есть в попытках постигнуть подобные вещи что-то совершенно бесполезное, но они придают бытию незабываемые оттенки. Нет чтобы это было что-то хорошее… Впрочем, в хорошем зачастую просто не хочется разбираться. Оно цельно. А сложное — это, может быть, тоже не что-то плохое, это просто что-то сложное. Странное. Интересное. Ведь, строго говоря, далеко не во всех версиях вселенной все это происходит. И кажется, в такие моменты можно почувствовать, как один слой отделяется от другого, чтобы отойти затем неизмеримо далеко. Но ты еще чувствуешь смежные измерения, в которых ничего подобного не происходит, они еще «рядом», там все будет «по-старому». И еще долго не изменится и просто все будет совсем-совсем иначе. И ты прощаешься с этими другими мирами и с другим собой. Мог ли ты как-то повлиять на то, в какой вселенной окажешься? Это происходило каждое мгновение. И вот мы — здесь. И будем где-то еще.

— Верно, — кивнул отец. — Не считая того, что это может быть опасно для вас.

— Никто кроме нас не сможет ничего наладить, — улыбнулась Антея. — Это удержит непосвященных на почтительном расстоянии.

Отец тихо одобрительно усмехнулся в медные усы.

— Мы ведь уже предупредили, что после масштабного перемещения вот-вот наступит тот эффект, что должен случиться, — продолжала Антея. — Так что пользоваться «Янусом» сейчас не стоит: «замереть» он может в любой момент, и где тогда окажутся вздумавшие рисковать исследователи?

— В любом случае это чертовски похоже на диверсию, — меланхолично заявил Фризиан.

— Чертовски, — подхватил отец. — Но боюсь, если мы будем тут еще оставаться в то время, когда замрет Станция, объяснить это будет еще труднее.

— Определенно, — согласился Фризиан, поморщившись и чуть наигранно вздохнув. — Я думаю, что вы можете полностью на нас положиться, доктор Гелион. А мы уж постараемся не подвести. — Он тонко, будто натянуто, улыбнулся, посмотрев на отца загадочно-печальным и одновременно изучающим взглядом темных глаз, который можно было бы назвать настораживающим, если бы мы не знали Фризиана сто лет, и не привыкли, что он всегда ведет себя как нераскрытый шпион, знающий обо всем на свете куда больше, чем говорит. Такая уж у него манера. И надо признать, зверски харизматичная. Всерьез ее принимал разве что только Гамлет. Да и тот, пожалуй, больше для развлечения. Чтобы было кого поподозревать и над чем иногда шумно подраматизировать и поморализировать, спуская пар. У всех свои любимые игры и свое чувство юмора.