Александр Соловьёв: Нашествие хронокеров

— Спиртное есть?

Девушка стояла с растерянным видом.

— Кажется, — прошептала она. — А у меня же Рома… на работе…

— На работе… — глухо повторил Федор.

Он, не разуваясь, пошел на кухню.

— Всё, понимаете, как бы выцветает… — послышалось оттуда. — Или растворяется. Сперва это хорошо было видно. Потом темно уже стало… Ни фонарей, ни светофоров, и вообще ни хрена не разобрать.

Загремела посуда.

Я последовал за Мирой. Войдя на кухню, мы увидели Федора. Он стоял на коленях перед холодильником и, выдвинув лоток, вытаскивал бутылку водки.

— Н-не знаю… куда нам теперь-то… — пробормотал он.

— Что ты видел? — спросила Мира.

— Я в «Галеру» ехал, пожрать… Потом… потом свет стал к черту гаснуть, а машины… они как бы таяли… ну, как в компьютерной игре, что ли… — Он раскупорил бутылку и тут же к ней приложился, сделал несколько больших глотков.

— Дальше что? — спросила Мира, закрывая холодильник.

— В пробку въехал, — продолжил Федор. — Смотрю, что-то творится. А потом все вдруг как ломонут. Я тоже из машины выскочил… И тут мой «Волво» — хлоп!.. Темно, ни хрена не видно. Понял, что к тебе самая короткая дорога. Бегу, а вокруг все как-то тише и тише… понимаешь? Вижу, в начале улицы канава… огромная такая, точно экскаватор выкопал — от края до края. В ней троллейбус… Я по нему и перебрался. А на улице — ни души.

Я наблюдал за Мирой. Взгляд ее становился холодным и твердым.

— Конец Пречистенке, — сказал Федор. — А ведь на ней Пушкин жил…

Он заскрипел зубами.

Мира шагнула к нему, отобрала бутылку, поставила на стол, затем достала из шкафчика три рюмки, и сама их наполнила. Подняла одну и сказала:

— Мне надо найти брата.

Одним махом опрокинув рюмку в рот, она подошла к окну.

— Я иду прямо сейчас, — сказала Мира.

— Куда?! — спросил я.

— В Дом Ученых. Там — Рома.

Она вышла из кухни.

Мы с Федором переглянулись. В маленьких его глазках была тоска.

— Никуда не пойду, — сказал он.

Я с ним был согласен.

— Угу… я тоже там был…

— Кто вы такой? — меланхолично спросил он.

— Так… — Я махнул рукой. — Проходимец.

Федор покивал, — голова без шеи подвигалась на шарнире, скрытом где-то между плеч. Отчего-то в этой страшной ситуации моя наблюдательность особенно явственно подчеркивала физические уродства моего нового знакомого.

— В другой раз я бы вас выкинул, — задумчиво сказал он и вздохнул. — Не знаю, есть ли где-нибудь еще живые люди.

— Кажется, Мира собирается идти на поиски брата, — заметил я. — Ее ведь нельзя туда отпускать одну.

— Шишига умер, — тихо, но уверенно сказал Федор. — Там вообще нет никого живого. Я шел по крыше троллейбуса, внутри никого не было, точно знаю. Как в склепе. Вся Москва — кладбище. Только и трупов нет. Темно.

Вошла Мира, открыла шкаф, стала что-то искать.

— Надо быть внимательным, — сказал я. — Есть способ почувствовать их близость.

— Чью? — спросила Мира, не поворачиваясь.

— Аномальных пятен. Я пытался к одному из них прикоснуться. От них веет чем-то. Холодом.

— Веет, — согласился Федор. — Я тоже что-то такое чувствовал… И в машине, и на троллейбусе, и здесь, на лестничной площадке…

— Мира! — я постарался, чтобы голос звучал решительно. — Мы не должны никуда ходить. По крайней мере, до утра.

— Нет, должны! — отрезала девушка. — Утром будет бесполезно.

— Нет! — возразил я. — Все основное уже случилось. Если твой брат жив… если с ним все в порядке, то у него, как и у нас, есть шансы протянуть до утра. Когда развиднеется, нам легче будет его отыскать, не попав при этом в ловушку. Который час, кстати?

— У Шишиги тяжелая форма аллергии на свет, — объяснил Федор. — Я зову его ночным мальчиком.

Мира с силой хлопнула дверцей.

Федор налил еще по одной и, ни слова не говоря, выпил.

Я подошел к Мире и попытался отобрать у нее сумку, но она толкнула меня ладонью в грудь, так резко и сильно, что я потерял равновесие и едва не упал.

— Вы меня не остановите, — сдержано сказала девушка. — Я иду искать брата. Даже, если шанс, что он выжил, один из миллиона.

Она прошла мимо, а я приблизился к окну. Где-то вдалеке светилось несколько одиноких огоньков, скорей всего работали такие же аккумуляторы, как и в квартире Миры.

— Сколько же времени? — опять спросил я.

Никто не ответил, и пришлось идти в залу: там висели настенные часы.

Зайдя в залу, я сунул руку в карман за очками и стал осторожно выгребать осколки, собрал их и положил на край комода. Я даже не расстроился. Это всего лишь мелкая неприятность.